В 17 номере (№2 2023) «Демократия и социализм XXI» была опубликована дискуссия¹ о советской истории. Предполагалось продолжение дискуссии, в частности оценка периода Горбачёва – «Природа Перестройки. Что это?». Но в процессе написания выявилось резкое расхождение позиций дискутантов. Позиции и раньше значительно расходились, но всё же это не мешало коллективному творчеству. Сейчас же возражения оппонентам росли в геометрической прогрессии, что не давало возможности привести итоговый текст в какие-либо приемлемые размеры. В качестве выхода из ситуации я покинул творческий коллектив и предложил эту часть дискуссии провести без меня – только так дискуссию удалось ввести в разумные рамки. Камнем преткновения было моё утверждение о характере кризиса, приведшего к Перестройке. Я выделял три аспекта этого кризиса: идеологический (ошибочность марксизма-ленинизма), национальный и экономический. Но если экономический и идеологический кризисы на поверхности, о них в отношении последнего периода СССР не пишет только ленивый, то национальный кризис не замечается, умалчивается. Хотя достаточно очевидно, что межнациональные конфликты сыграли значительную роль в возникновении сепаратизма, разорвавшего в конце концов страну, но об этом пишется как о нарушениях ленинских принципов национальной политики – не задаваясь вопросом, а насколько сами эти принципы послужили причиной возникновения национальных конфликтов? А поскольку ленинская трактовка национальной проблемы в значительной мере и сегодня сохраняется отечественными политиками и государственными деятелями, то национальная проблема Советского Союза достаётся по наследству и современной России. Именно эти мои утверждения и вызвали шквал возражений.

Здесь стоит обратить внимание на различия в нашем творческом коллективе. Все участники дискуссии кроме меня могут быть охарактеризованы как пост-большевики, во всяком случае свою традицию они выводят из большевизма. А для любого большевика сомнение во взглядах Ленина звучит как кощунство. Я же никогда не имел ни малейшего отношения к большевизму, выводя свою традицию от Плеханова, который полагал взгляды Ленина бредом². А потому вполне объяснимо, что мои утверждения встретили такую эмоциональную реакцию.

Второе существенное различие в нашем коллективе – мои оппоненты принадлежат к поколению шестидесятников. Я же принадлежу к следующему поколению «семидесятников», а потому и оценка Советского Союза у нас кардинально различается. Шестидесятники как поколение выработали понимание Советского Союза как эксплуататорского общества. Но это выработало поколение – в лице своих наиболее мыслящих представителей. Каждый же шестидесятник индивидуально отнюдь не обязательно осознал этот факт. Моему же поколению эту мысль передали наши предшественники, и мы уже отталкивались от неё как от аксиомы. Хотя надо заметить, что для СССР мысль была нетривиальная, и мы много думали над тем, как именно её доказать — до тех пор, пока не была опубликована «Номенклатура» Восленского, что решило этот вопрос.

Семидесятые годы – это время некоего бурления. Антисоветские кружки тогда возникали регулярно. Правда, как пишет Алексеева, большинство кружков существовали около года³, а потом по разным причинам исчезали. Поставьте на плиту чайник. Когда температура приблизится к точке кипения, вы услышите шум – пузырьки пара возникают в толще воды и схлопываются. Это и вызывает шум. Так и советское общество готово было закипеть. Если бы не Перестройка и Гласность, то в 80-90-х годах всё равно началось бы реальное партийное строительство. Собственно, два основных класса породили первые несанкционированные (нелегальные на тот момент) партии ещё до того, как это было высочайше санкционировано – рабочий класс породил движение Память, а класс инженеров создал Демократический союз.

Вот это различие исходных позиций в нашем авторском коллективе и привело к невозможности создать согласованный текст.

Итак, национальная проблема. В СССР она решена не была. Если провести контент-анализ книги Алексеевой⁴, то 45% площади книги посвящено национальным движениям (религиозным – 16%, остальным – 39%). О каком решении национального вопроса шла речь? И самое главное – не была решена русская национальная проблема. Дискриминируемое положение в СССР русских⁵ порождало ложное ощущение превосходства у национальных меньшинств, что значительно усиливало их национализм – впоследствии это сыграет основную роль в распаде страны. Основой русской национальной проблемы являлся интернационализм как официальная идеология СССР. Эта нерешенная национальная проблема досталась по наследству и современной России.

Если в СССР был социализм как формация, и, если на современном уровне экономического развития говорить об отказе от рынка преждевременно, как это утверждает, к примеру, Эпштейн Д.Б., следовательно, социализм не может быть фазой коммунизма⁶, соответственно, говорить об отмирании государства нет никаких оснований, а, следовательно, и интернационализм также преждевременен – какое-то время будет актуальным национальный патриотизм, а не интернационализм.

При этом отечественные марксисты не осознают простого факта – значительного расхождения в трактовке национальной проблемы между Марксом-Энгельсом и Лениным. Ленин настаивал на правах национальностей, Маркс же с Энгельсом, выступали за ассимиляцию этих национальностей крупной нацией. Причем это различие позиций отмечалось даже официальной идеологией: «Поддерживая требование о предоставлении независимости южным славянам и полякам, Энгельс, однако, не распространял это требование на ряд других угнетенных славянских народов (чехов, словаков и др.), /…/ исходя из выдвинутого им еще в работах «Демократический панславизм», «Революция и контрреволюция в Германии» ошибочного положения, что они якобы утратили способность к самостоятельному национальному существованию и обречены на поглощение более сильными соседями (об этом подробнее см. предисловия к 6 и 8 томам Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса)»⁷. Маркса абсолютно не интересовало то, что венгры угнетают славян. Главным для него было то, что в результате славяне выступили против революции: «в Вене хорваты, пандуры, чехи, сережаны и прочий сброд задушили германскую свободу»⁸. А вот аналогичное высказывание о Мексике: «И что за беда, если богатая Калифорния вырвана из рук ленивых мексиканцев, которые ничего не сумели с ней сделать?»⁹.

К. Маркс и Ф. Энгельс исходили из идеи прогресса и не собирались входить в положение каких-то национальностей, тем более обломков национальностей, если они стоят на пути этого прогресса. В конфликте двух этносов правота на стороне того этноса, что более прогрессивен: «кроме поляков, русских и, самое большее, турецких славян, ни один славянский народ не имеет будущего /…/ отсутствуют необходимые исторические, географические, политические и промышленные условия самостоятельности и жизнеспособности. /.../ Чехи /…/ никогда не имели своей истории. /…/ покорена и в продолжение пятисот лет перебрасывается, как мяч, между Германией, Венгрией и Польшей. /…/ И эта «нация», исторически совершенно не существующая, заявляет притязания на независимость? Так же обстоит дело с южными славянами в собственном смысле этого слова /…/ Словенцы и хорваты отрезают Германию и Венгрию от Адриатического моря, а Германия и Венгрия не могут дать отрезать себя от Адриатического моря /…/ А там, где речь идет о существовании, о свободном развитии всех ресурсов больших наций, там сентиментальная заботливость о некотором количестве разбросанных в разных местах немцев или славян не играет никакой роли!»¹⁰. Ну, немцы-то тут упомянуты исключительно ради формальной беспристрастности – ни в одном из описываемых регионов они как этнос в дискриминируемом положении не находились.

Такая позиция Маркса вытекала из материалистического взгляда на историю: «первый исторический акт, это – производство средств, необходимых для удовлетворения этих потребностей, производство самой материальной жизни»¹¹. Это позднее было конкретизировано Энгельсом: «Согласно материалистическому пониманию, определяющим моментом в истории является в конечном счете производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны — производство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необходимых для этого орудий; с другой — производство самого человека, продолжение рода. Общественные порядки, при которых живут люди определенной исторической эпохи и определенной страны, обусловливаются обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны – труда, с другой – семьи. Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его продуктов, а следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей»¹². Тут стоило бы добавить, что производство жизни, это не только род или семья, но и этнос. Выдвинув этот основной принцип исторического материализма, Маркс с Энгельсом тем самым высказывают гипотезу – рассматривать этническую эволюцию или эволюцию семьи имеет смысл только на низких ступенях развития цивилизации. Отсюда идёт их утверждение, что история – это борьба исключительно классов. Они просто полагали, что цивилизация достигла уже таких высот, что на семью, род, этнос можно не обращать внимание — проблем с производством жизни уже быть не должно.

Гипотеза эта, тем не менее, ошибочна. Достаточно посмотреть на современную Европу – уровень экономики и уровень жизни высокий, что не отменяет кризис рождаемости. А раз так, то при рассмотрении социальной ситуации ограничиваться только описанием классовых взаимодействий неправомерно, с точки зрения исторического материализма необходимо рассматривать и этническое взаимодействие. Что зачастую Маркс с Энгельсом не делали, или делали неудовлетворительно. Так Энгельс полагает, что русины не подозревали, что поляки их угнетали: «русины /…/ лишь от Меттерниха узнали, что поляки – их угнетатели»¹³. Конечно, Меттерних этим воспользовался, но полагать, что русины об этом не подозревали?!!! Надо сказать, что Энгельс был большой юморист!

Середина XIX столетия, это время национально-освободительных движений и зарождения национализма в современном понимании – тут прежде всего надо отметить итальянцев и поляков. Это тут же было использовано в политике и для других народов. Франция часто воевала с Австрией, а потому «Луи-Наполеон, император “божьей милостью и волей нации”, вынужден был изобрести демократизированное и популярно звучащее название для своей внешней политики, написать на своем знамени “принцип национальностей”»¹⁴. Так французы пытались развернуть в Австрии сепаратизм окраин, чтобы ослабить империю. Позднее Романовы развернули принцип “права наций на самоопределение” против Турции. И вот тут Энгельс не мог остаться в стороне, а начал критиковать этот принцип: «румыны из Валахии, которые никогда не имели ни истории, ни энергии, необходимой для того, чтобы ее создать, значат для него (для принципа – А.М.) столько же, сколько итальянцы с их двухтысячелетней историей и устойчивой национальной жизнеспособностью; валлийцы и жители острова Мэн, если бы они захотели этого, имели бы такое же право на самостоятельное политическое существование, как англичане, – как бы абсурдно это ни казалось. Все это – полнейший абсурд, облеченный в популярную форму для того, чтобы пустить пыль в глаза легковерным людям, удобная фраза, которую можно использовать или отбросить, если этого требуют обстоятельства»¹⁵. Этническая дискриминация замечается (или не замечается) Энгельсом в четкой зависимости от того, кто угнетает. Если это союзник, то никакой дискриминации нет: «Разве раздел Турции не был бы таким же преступлением, как раздел Польши? Разве христиане не пользуются в Турции большей религиозной свободой, чем в Австрии и России? Разве турецкое правительство не является умеренным, отеческим правительством, позволяющим различным нациям, вероисповеданиям и местным корпорациям самим улаживать свои собственные дела? Разве Турция не рай по сравнению с Австрией и Россией?»¹⁶. Сравните с сообщением из этого рая примерно в то же время: «в Константинополе и его окрестностях произошли большие беспорядки; пятнадцать христиан были убиты или ранены толпой фанатичных турок»¹⁷. Маркс с Энгельсом не собирались признавать, что Россия борется с Турцией в том числе и чтобы освободить славян от турецкого ига. Наоборот, они Турцию рассматривали как союзника в борьбе с Россией. Впрочем, если брать этот вопрос абстрактно, без учета России, то необходимость борьбы славян против турецкого угнетения признавалась: «Но, конечно, величайшее «преступление» немцев и мадьяр заключается в том, что они помешали этим двенадцати миллионам славян отуречиться! Что стало бы с этими распыленными маленькими национальностями, игравшими в истории столь жалкую роль, если бы немцы и мадьяры не удержали их вместе и не повели в бой против войск Мехмеда и Сулеймана, если бы их так называемые «угнетатели» не решили исход тех сражений, которые велись для защиты этих слабых народов! Не говорит ли об этом достаточно ясно судьба «двенадцати миллионов славян, валахов и греков», которых «семьсот тысяч османов попирают ногами» и по сей день?»¹⁸.

Как видите, понимание национальной проблемы Марксом-Энгельсом далеко от идеала и носит явные следы конъюнктурщины. Неудивительно, что Ленин не отталкивался от их разработок, а разрабатывал эту проблему самостоятельно. Официальный интернационализм Второго интернационала вполне согласовывался с правом нации на самоопределение. Право это, направлявшееся Романовыми против Турции, пользовалось популярностью в России – было много добровольцев, кто пошел воевать за братьев славян. Перед Лениным стояла задача сокрушить государство Романовых, а потому он сделал довольно стандартный политический ход – развернул право наций против самих Романовых, то есть поддержал сепаратистов, которые есть в любой империи, и которые выходят на свет при любом ослаблении государства.

В результате в трудный для большевиков момент Юденича не поддержали ни эстонцы, ни финны, что помогло отстоять Петроград, у Деникина были столкновения с войсками Литвы, с Петлюрой, с чеченцами, с Махно, а Амангельды Иманов в Туркестане воевал с царской Россией ещё с 1916 года. «Революция в России не победила бы, и Колчак с Деникиным не были бы разбиты, если бы русский пролетариат не имел сочувствия и поддержки со стороны угнетенных народов бывшей Российской империи»¹⁹. Ленин использовал расхожий идеологический штамп «Россия – тюрьма народов»: «все нации России (кроме великорусов) невероятно угнетены царской монархией»²⁰. Но если Россия и была тюрьмой народов, то прежде всего народа русского. «Русские /…/ были центральной и наиболее многочисленной этнической группой империи. По целому ряду причин как минимум до начала ХХ в. не вполне верно называть их доминирующей группой в том смысле, в котором британцы и французы доминировали в своих империях. /…/ господствующее положение в империи занимало полиэтническое дворянство, а русский крестьянин долгое время мог быть, и был в действительности, крепостным у нерусского, неправославного и даже нехристианского дворянина. Нация “не правила” и не имела системы политического представительства»²¹. Кара-Мурза приводит ссылку на СОЦИС, где даётся табличка ожидаемой продолжительности жизни для 9 основных национальностей России в конце XIX века. У русских продолжительность минимальная и заметно меньше, чем у тех народов, для которых Россия была пресловутой «тюрьмой»²². Основная тяжесть строительства империи падала на русский народ. Кара-Мурза даже приводит случай, как в 1790 году бухтарминские старообрядцы, выходцы из центра России, просили им даровать статус ясачных инородцев (в том числе и чтобы получить льготы, полагающиеся инородцам), это их прошение было удовлетворено²³. Произвольно назначив русскую нацию угнетающей (не элиту, а всю нацию) Ленин настаивает на её дискриминации уже после революции: «интернационализм со стороны угнетающей или так называемой «великой» нации (хотя великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство»²⁴.

Пытаясь обосновать «бесконечное количество насилия», чинимое инородцам, Ленин приводит обидные клички: «полячишка,.. князь,.. хохол,.. капказский человек»²⁵. Однако тут Ленин сдвигает проблему с национальной на проблему межнациональных взаимоотношений. Клички в России давались не только инородцам. Это просто присущая русским самоирония. Дразнили жителей средней Волги: «В Хвалыне — ухорезы, в Сызрани — головорезы». «Толоконники» вологодцы, «гущееды» новгородцы, «ботвинники» великолучане, «табачники» устюжане, воронежские «долгопузики» — все эти дразнилки, или присловья, придумывали каждому народу, каждой географической или этнографической группе. Торопчане «мезговики» (примешивают к муке мезгу, березовую кашу). Костромичи «тамойники», потому что говорят «тамой» вместо «там». Пошехонцы толокно из проруби хлебали. Рязанцев и тамбовцев дразнили «ягутками» из-за их «яго» вместо «его». Воронежские — «щекуны», за «що» вместо «что», сибиряки — «колдыки» (колды — когда). Можно считать это нормальным, можно порицать, но в конце концов это вопрос общей культуры. Так что утверждение, что русские всегда унижали инородцев – это поклёп со стороны Ленина на русских. Наоборот, в истории отмечается, русские всегда находили общий язык с другими народами, что было основой нашего расширения на Восток.

Национальный вопрос для Ленина и большевиков не был вопросом существования русского народа, а был лишь аргументом в пропаганде, причем даже не внутренней, а пропаганде, направленной на страны Азии: «для всего Интернационала, для сотен миллионов народов Азии, которой предстоит выступить на исторической авансцене в ближайшем будущем, вслед за нами. Было бы непростительным оппортунизмом, если бы мы накануне этого выступления Востока и в начале его пробуждения подрывали свой авторитет среди него малейшей хотя бы грубостью и несправедливостью по отношению к нашим собственным инородцам»²⁶. Но к русским, разумеется, проявлять грубость и несправедливость было допустимо – раз уж русских объявили угнетающей нацией. Так, к примеру, столицей Казахской республики был сделан город Верный, ради этого даже переименованный в Алма-Ату. Как и позднее русский город Акмолинск переименовали в Нур-Султан и сделали следующей столицей Казахстана. Донбасс в 20-х втиснули в Украину, несмотря на массовые желания народа остаться в России. Никакого референдума, естественно, не проводилось. Правящая партия лучше знала – что именно нужно… нет, не народу, а пресловутой «мировой революции». Ну а позднее там проводилась политика «коренизации» про которую сейчас много пишут, в связи с Украиной. Крым в свое время также произвольно передали Украине. И так далее. Ну а апофеоз всего этого наступил в 1991 году, когда коммунистические руководители союзных республик растащили территории, отнесясь к жителям как к крепостным – кто где оказался, тот такое гражданство и получил. Даже Британская империя при распаде более уважительно отнеслась к своим гражданам. Так индусу, оказавшемуся в момент распада в ЮАР, предоставляли право выбрать гражданство, которое он в результате хотел получить – Индии, ЮАР или Великобритании. Русские же, оказавшиеся на обломках советской империи, до сих пор с трудом получают русское гражданство.

Маркс в свое время сформулировал условия построения социализма (коммунизма) в России²⁷. Социализм в России как фаза коммунизма (т.е. без рынка) возможен, если ранее произойдёт революция в Европе и европейский пролетариат поможет поднять уровень экономического развития России. Большевики, победив в Революции и Гражданской войне, оказались в ситуации, которая марксизмом вообще не предполагалась. И теперь уже на них давил архаичный Туркестан. В результате они применили план Маркса, только в роли развитой Европы теперь выступала РСФСР – именно за счет нее пришлось строить социализм в Туркестане. То есть мало того, что кредитов на индустриализацию взять было негде, и индустриализацию пришлось проводить за счет ограбления крестьянства как класса, так ещё и прибыль от промышленности РСФСР приходилось тратить на развитие промышленности окраин. Дотационный характер экономик большинства союзных республик вряд ли кто-то будет отрицать – тут надо выделить прежде всего производительное потребление.

В статистическом сборнике Калабегова приведены данные о доле республик в промышленном производстве СССР в 1988 году и численности промышленно-производственного персонала в 1987 году²⁸. Эти данные позволяют с удовлетворительной точностью рассчитать производительность труда в республиках СССР по отношению к средней производительности в СССР²⁹. Производительность труда в РСФСР оказывается выше, чем на Украине, в Казахстане, Армении и Грузии, и ниже, чем во всех остальных республиках. Это довольно странно, учитывая, что 86% промышленного производства СССР было сконцентрировано как раз в РСФСР, Беларуси, Украине и Казахстане (т.е. в основном ареале русского народа). И эти республики – самые низкие по производительности труда. Но производительность зависит не столько от энтузиазма и интенсивности труда, сколько от технологической оснащённости производства. Следовательно, большая часть новых предприятий с высокотехнологичным оборудованием строилась не в РСФСР, а в союзных республиках – трудно предположить другое объяснение таких данных по производительности труда. Но это означает, что развитие промышленности национальных окраин шло в ущерб промышленности РСФСР. Тут можно вспомнить и о Целине, т.е. о том, что вместо развития российского села в своё время была принята программа освоения Целины, и деньги на развитие опять пошли мимо РСФСР. Диспропорции планирования экономического развития Восленский полагает показателем эксплуатации советского народа³⁰.

В интернете сегодня много (десятки тысяч) публикаций о неэквивалентном обмене между экономиками союзных республик, т.е. вопрос вызывает общественный резонанс. Все они восходят к статье А. Виноградова 1992 года³¹. По его расчетам только две республики (РСФСР и Беларусь) производили больше, чем потребляли. Из утверждения о дотировании экономик союзных республик можно сделать вывод об эксплуатации. Однако в большинстве таких публикаций ошибочно указывается субъект эксплуататора. Союзные республики не могли являться эксплуататором, поскольку не они принимали решение о перераспределении прибавочного продукта. Это решение принимало политбюро ЦК КПСС. Союзные республики лишь пользовались явлением эксплуатации жителей РСФСР.

Явление эксплуатации (дискриминации) граждан РСФСР проявлялось в таком интегральном показателе, как средняя продолжительность жизни. В СССР ожидаемая продолжительность жизни у русских была самая минимальная – 64,6 года (данные приводятся по 9 основным национальностям)³², хотя надо отметить, что и рост продолжительности жизни за время советской власти был максимальным также у русских. Наиболее отчетливо это явление фиксируется в автономных республиках РСФСР. Вот, к примеру, по данным переписи 1989 года рождаемость среди татар была в 1,4 раза выше, чем у русских, причем для сельского населения – в 1,3 раза, а в городах – в 1,5 раза. Смертность среди татар по Татарстану в целом в 1,5 раза ниже, чем у русских, а для городского населения – в 1,8 раза. Естественный прирост у татар был выше в 2,5 раза³³. Именно в городах, где сильнее проявляются социальные различия, сильнее проявлялась дискриминация русских. То есть дискриминация русских по этническому признаку являлась неотъемлемой составной частью социальной политики Советского Союза.

Тем не менее официальная идеология утверждала, что поскольку интернационализм, то национальная проблема решена. Что не соответствовало реальности – имеющееся положение вызывало сильное раздражение у граждан РСФСР. За сохранение СССР на референдуме в марте 1991 года наибольший процент был как раз в среднеазиатских республиках, а один из наименьших в РСФСР (меньше только на Украине). То есть народ сознавал имеющуюся ситуацию – сохранения СССР больше всего не желали как раз русские. При этом официальная идеология подменяла проблему – за решение национальной проблемы выдавали отсутствие проблем в межнациональном общении.

Вопрос межнационального общения – это вопрос взаимодействия личностей, индивидуумов. Национальный вопрос – вопрос взаимодействия с государством. Допустим, славянский индивидуум увидел, как несколько мигрантов пристают к девушке, вмешался, получил травмы и попал в больницу. Это какой вопрос? Пока что – вопрос межнационального общения. Если в государстве все нормально, то далее эти мигранты, должны попасть в полицию, далее в суд и отправиться отбывать наказание в систему ФСИН. Пока что ситуация ничуть не отличается от обычного хулиганства, что может происходить не только в межнациональном, но и в мононациональном общении. Но проблема в том, что нерешенная русская национальная проблема досталась России по наследству от Советского Союза, а потому события обычно развиваются по другому сценарию. Мигрантов быть может и забирают на какое-то время в полицию, но потом отпускают, и они даже успевают сбежать за границу – на свою родину. Не будем сейчас вдаваться в причины данного явления, возможно причина в тривиальной коррупции, но то, что это вполне рядовое явление, каждый может убедиться самостоятельно, набрав в строке поиска хотя бы «282 русская статья». И крайним за возникший конфликт полиция будет стараться сделать как раз этого славянского индивидуума якобы из хулиганских побуждений напавшего на мирных мигрантов, а девушку выведя за пределы рассматриваемого конфликта. То есть мы имеем тут не проблему межнационального общения, а проблему взаимодействия этого славянина с государственными органами – чисто национальная проблема.

Конечно, в Советском Союзе социальные конфликты подавлялись государством, то есть все эти проблемы, хотя и существовали уже тогда, но были подавлены, скрыты от большинства граждан. Однако, когда проблема существует, но не признается (вытесняется из общественного сознания), то есть её невозможно даже обсудить, то она тем более становится эмоциональной и потенциально взрывоопасной. Как только давление государства ослабло (политика Гласности), эта проблема вырвалась из общественного подсознания и стала одним из основных факторов распада Союза.

В сегодняшней России национальная проблема стоит практически так же, как и в СССР – поскольку переосмысления этой проблемы научным сообществом не произошло. Наибольшее значение эта проблема имеет в автономиях, как и в СССР она была характерна прежде всего для союзных республик. И опять на первый план выходит проблема преподавания в школах русского языка, хотя конечно – она тут стоит менее остро, чем в бывших союзных республиках.

Жители же не республик, а областей России ранее с национальной проблемой напрямую не сталкивались, а потому пребывают в иллюзии, что она была решена как в СССР, так и в современной России. За решение этой проблемы официальные власти выдают отсутствие проблем в межнациональном общении. Однако сегодня с наплывом мигрантов эта проблема стала важной и для жителей областей также. А потому переосмысление этой проблемы давно назрело.

Ссылки и примечания

1. Водолазов Г., Эпштейн Д., Архангельский В., Мальцев А. Природа советского строя // Демократия и социализм XXI. №2 (17) Сентябрь 2023. с.158-176.

2. Плеханов Г.В. О тезисахъ Ленина и о томъ, почему бредъ бываетъ подчасъ весьма интересенъ. СПб.: Издание Марии Малых, 1917. 16с.

3. Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. Новейший период. Benson: Khronika Press, 1984. 427 с.

4. Алексеева Л. История инакомыслия…

5. В какой-то мере положительная дискриминация в СССР различных национальных меньшинств напоминает американское движение Black Lives Matter

6. Мальцев А. Проблема социализма в формационной теории // Альтернативы. №4 2021. С.161-180.

7. Предисловие // К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч. Т.11. с.IX.

8. Маркс К. Революционное движение // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.6. С.159.

9. Энгельс Ф. Демократический панславизм // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.6. С.292.

10. Энгельс Ф. Демократический панславизм // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.6. С.294-296.

11. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.3. С.26.

12. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.21. С.25-26.

13. Энгельс Ф. Борьба в Венгрии // К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т.6. С.179.

14. Энгельс Ф. Какое дело рабочему классу до Польши? // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.16. С.160.

15. Энгельс Ф. Какое дело рабочему классу до Польши? // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.16. С.161.

16. Энгельс Ф. Турецкий вопрос // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.9. С.24.

17. Маркс К. Беспорядки в Константинополе – столоверчение в Германии – бюджет // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.9. С.69.

18. Энгельс Ф. Демократический панславизм // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.6. С.297.

19. Сталин И. Об основах ленинизма. // Сталин И. Вопросы ленинизма. М.: ГИПЛ, 1939. С.51.

20. Ленин В.И. Тезисы по национальному вопросу // Ленин В.И. ПСС. Т.23. С.314.

21. Миллер А.И. Русский национализм в империи Романовых // Национализм в мировой истории. М.: Наука, 2007. С.334.

22. Андреев Е.М., Добровольская В.М., Шабуров К.Ю. Этническая дифференциация смертности. // СОЦИС. – 1992. – №7. (Цит. по: Кара-Мурза С.Г. Антисоветский проект. – М.: Алгоритм, 2002. – 288с.)

23. Кара-Мурза С.Г. Антисоветский проект. – М.: Алгоритм, 2002. – С.207.

24. Ленин В.И. К вопросу о национальностях или об «автономизации» (Продолжение) // Ленин В.И. ПСС. Т.45. с.359.

25. Ленин В.И. К вопросу о национальностях или об «автономизации» (Продолжение) // Ленин. ПСС. Т.45. С.358-359.

26. Ленин В.И. К вопросу о национальностях или об «автономизации» (Продолжение) // Ленин. ПСС. Т.45 С.362.

27. Маркс К. Наброски ответа на письмо В.И.Засулич // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.19. С.419-420.

28. Калабегов И.Г. СССР и страны мира в цифрах. Справочное издание. М., 2023. С .15.

29. Расчет проделан Эпштейном Давидом Берковичем

30. Восленский М.С. Номенклатура. М.: Советская Россия, 1991. С. 222.

31. Виноградов А. По оценке экономиста Алексея Виноградова. Так кто же кого кормит. // «Советская Россия». 28 июля – 1 августа 1992. №98-100.

32. Андреев Е.М., Добровольская В.М., Шабуров К.Ю. Этническая дифференциация смертности // СОЦИС. 1992. №7. (цит.по Кара-Мурза С.Г. Антисоветский проект. М.: Алгоритм, 2002. 288 с.)

33. Мустафин М.Р., Хузеев Р.Г. Всё о Татарстане (Экономико-географический справочник). Казань: Таткнигоиздат, 1992. С.15-16.