Если многие авторы «Возрождения» и сам Струве осуждали революцию как неоправданную трагедию, вызванную революционными заблуждениями русской интеллигенции, то Милюков, хотя тоже писал про «идейную беспомощность, утопичность стремлений и максимализм русской интеллигенции», еще большую ответственность возлагал на правящий царский режим. Милюков призывал эмиграцию «смотреть на события в России не как на случайный бунт озверелых рабов, а как на великий исторический поворот, разорвавший с прошлым раз и навсегда».

Главные выводы, которые делал Милюков в полемике с консервативным «Возрождением» состояли не только в отрицании программы консервативных адептов белой идеи, но и в пересмотре собственных взглядов по ряду принципиальных вопросов. Они состояли в неприятии идеи реставрации дореволюционной монархии в любой форме. Тогда как после февральской революции, занимая пост министра иностранных дел во Временном правительстве, отстаивал непопулярную в обществе идею сохранения монархии на конституционной основе и династии Романовых в лице брата Николая II Михаила, в пользу которого отрекся последний император.

Для Милюкова принципиальной позицией стала приверженность демократическим идеалам февральской революции и отрицание авторитарной идеологии, как слева в лице победившего большевизма, так и правых консервативных проектов «национальной диктатуры» философа Ивана Ильина (идеолога РОВС), и монархиста Василия Шульгина которые в частности пропагандировались в газете «Возрождение» и журнале «Русская мысль». Иван Ильин опубликовал серию статей в «Возрождении», в которых одобрял политику Муссолини в Италии, а в 1933 году приветствовал приход к власти Гитлера.

Хотя Петр Струве и утверждал, что «консерватизм – для того чтобы быть жизненным, должен быть либерален», Милюков ставил под сомнение приверженность демократическим принципам своего оппонента. По мнению Милюкова Струве «продолжал цепляться за пережитки белой идеологии», а «Возрождение» фактически пыталось соединить правоконсервативную, в сущности клерикально-фашистскую программу, со старым западноевропейским «манчестерским либерализмом», отрицающим социальные права работников.

Милюков признал и необходимость федеративного устройства России. Тогда как партия кадетов и ее лидер после февральской революции вступила в конфликт с социалистами по вопросу предоставления автономии национальным территориям бывшей Российской империи. Особенно остро разногласия проявились в связи с требованиями автономии со стороны представителей Украины, которые привели к кризису в составе Временного правительства. В тоже время Милюков и в эмиграции оставался решительным сторонником государственного единства и противником политики «расчленения России под лозунгом самоопределения». В «Истории второй русской революции» он осуждает позицию Временного правительства, шедшего на уступки представителям возникшей после февральской революции Украинской Рады. Взамен «тактики твердой власти» и «на почве этой тактики устранение реальных мотивов украинского обособления, которую советовала партия народной свободы, - утверждал Милюков, - правительство и тут, вместо того чтобы реагировать быстро и решительно, пока движение оставалось чисто идейным и наносным, пошло путем колебаний и словесных увещаний».

Милюков в своих статьях эмигрантского периода выражал согласие с решением революцией аграрного вопроса путем ликвидации помещичьего землевладения, считая это позитивным итогом революционных преобразований, возможно главным реальным достижением. В рамках своей новой политической концепции Милюков считал необходимым союз с демократическими социалистами (меньшевиками и эсерами) на основе признания республиканского и федеративного порядка в России, уничтожения помещичьего землевладения, развития местного самоуправления. Против «новой тактики» выступили многие коллеги Милюкова по партии — в результате в июне 1921 года он вышел из неё, став одним из лидеров Парижской демократической группы Партии народной свободы (с 1924 года — Республиканско-демократическое объединение). Этот пересмотр взглядов не означает, что Милюков признал ошибочным свою политику в прошлом. Он предпочитал винить в крахе февральского режима Александра Керенского и социалистов – меньшевиков и эсеров, далеко не всегда справедливо, с учетом полевения самого Милюкова. Но закономерный провал попыток остановить революцию на полпути заставил Милюкова в эмиграции отказаться от консервативно-либеральной программы в пользу либерально-демократической, опирающейся на республиканские идеалы и способной предложить альтернативу как «красной», так и «белой» политической реакции, того что он называл левым и правым максимализмом.

Интересно, что оценки Милюкова роли советской бюрократии, возникшей и укрепившейся в годы сталинизма, расходились с оценками опального большевика Льва Троцкого. Так если Троцкий весь свой талант полемиста сосредоточил на критике пороков сталинской бюрократии, поправшей, по его мнению, принципы «диктатуры пролетариата» и узурпировавшей власть над трудящимися, то Милюков делал иные выводы. «Было время, - писал он, - когда истребление бывших правящих классов… привели Россию в состояние анархии и хаоса. В настоящее время Россия, вопреки советской теории об уничтожении классов, отнюдь не является аморфным обществом. Не случайным является и образование бюрократии из специалистов, специально отобранных Сталиным из рядов «новых поколений». Они вышли из рабочих слоев и связаны с народом. Они настроены национально, как настроен сам Сталин и разделяют его политические девизы», - писал Милюков в статье «Положение накануне войны», опубликованной уже в Америке в «Новом журнале» в 1942 году. Как отмечала историк Н. Г. Думова в предисловии к изданным в 1991 году в СССР «Воспоминаниям»: «Как и в предреволюционные годы, его внешнеполитическая позиция определялась единственным мерилом - насколько та или иная акция способствует повышению обороноспособности России (пусть даже советской) росту ее мощи, ее превращения в великую державу». И в этом его позиция принципиально расходилась с взглядами правых из «Возрождения». С началом Великой Отечественной войны Павел Милюков последовательно выступал с патриотических позиций. Одной из последних статьей Милюкова, была «Правда о большевизме», написанная как полемический ответ на статью бывшего эсера Марка Вишняка «Правда антибольшевизма», опубликованную в США в «Новом журнале». Милюков объяснял свою поддержку СССР так. «Бывают моменты – писал он, - это еще Соломон заметил и даже в закон ввел, - когда выбор становится обязательным. Правда, я знаю политиков, которые со своей «осложненной психологией» предпочитают отступать в этих случаях на нейтральную позицию: «Мы ни за того, ни за другого». К ним я не принадлежу». Милюков писал в этой статье, что народ в советской России не чувствует над собой «палку другого сословия, другой крови, хозяев по праву рождения». Статью «Правда о большевизме» во Франции тайно печатали на ротаторе, делали машинописные копии и подпольно распространяли среди русских эмигрантов. Разгром немцев под Сталинградом стал его последней радостью. 31 марта 1943 года Павел Николаевич Милюков скончался в маленьком французском городке Экс-ле–Бэн близ швейцарской границы в возрасте 84 лет.

Павел Милюков подвергался регулярным нападкам со стороны эмигрантов – монархистов, как за участие в борьбе против царского самодержавия, так и за свою политическую линию в газете «Последние новости». 28 марта 1922 года в Берлине в ходе выступления в лекционном зале его пытались убить крайне правые террористы из числа русских эмигрантов. Милюков остался жив, но погиб известный деятель кадетской партии В. Д. Набоков, отец писателя Владимира Набокова, мужественно закрывший его своим телом. Он очень высоко ценил своего соратника и лидера по партии кадетов. Владимир Дмитриевич Набоков считал Павла Милюкова самой крупной политической и умственной величиной в составе Временного правительства и называл его одним из самых замечательных русских людей. Однако, отдавая дань политическому и научному таланту своего соратника, Набоков делал неутешительный вывод: «Волею судеб Милюков оказался у власти в такое время, когда прежде всего необходима была сильная, не колеблющаяся и не отступающая перед самыми решительными действиями власть…».

P.S.  Статья опубликована в сокращенном варианте в «Независимой газете» 25. 05. 2023 года под названием «Умственная величина в российской политике».