Но вместе с тем начинают процветать спекуляции. Так как многие работают на подъем, то объем производства начинает опережать спрос. Полки магазинов начинают переполняться. Рост спроса на акции также начинает буксовать. Магазины начинают сокращать поставки товаров, а фабрики – объемы производства и потребления сырья. Доходность капитальных активов начинает не просто снижаться, а резко проваливается. Оптимизм брокеров быстро сменяется паникой и пессимизмом. Они начинают избавляться от акций, а так как покупателей нет, то происходит резкий провал конъюнктуры рынка. Плюс схлопываются «спекулятивные пузыри». Активы, которые еще вчера были надежными и привлекательными, вдруг оказываются ничтожными и абсолютно никому не нужными. Часть честных, но финансово слабых проектом, также попадает под эту волну финансового цунами. Стоимость залогового покрытия сокращается в два-три раза и долги начинают превышать активы. Многие мелкие фирмы банкротятся и за долги переходят в собственность банков. Крупные фирмы, которые осуществляли строительство новых производств, переоценивают перспективы и приостанавливают строительство. Одной из первых на кризис реагирует строительная отрасль, так как объем заказов существенно сокращается. Стройматериалы также дешевеют.

Покупатели, еще вчера желавшие осуществить какую-либо долгосрочную покупку, решают отложить её. Спрос сжимается. Все сокращают объемы производства, а затем и начинают увольнять излишних сотрудников. Возможность выплачивать товарные и ипотечные кредиты у части населения пропадает. Люди затягивают свои пояса и сокращают потребление. Объем спроса объективно сокращается. Так как многие производства закредитованы под объемы готовой продукции, реализация которой не просто замедлилась, а вообще поставлена под вопрос, то у предприятий нет средств по расчету со своими поставщиками. Экономику сотрясают волны циклических банкротств.

Под удар финансового цунами попадают все, и правые и виноватые, и пессимисты и оптимисты, и тихони и живчики. У одних деньги заканчиваются раньше, у других – позже, но проблемы начинают ощущать все…

Следует отметить, что собственно кризис, в узком значении слова – это относительно краткое время смены повышательной тенденции общей конъюнктуры на резкую понижающую. (Сравните фразы «кризис отношений», «военно-политический кризис», «кризис сбыта»). Экономический кризис в широком значении слова объединяет две фазы экономического цикла: относительно краткосрочный собственно кризис, достигающий определенной глубины, и следующую за первым относительно длительную депрессию, которая может длиться и длиться.

Некоторые либеральные экономисты признают кризис благоприятным явлением, так как он, как гроза, делает воздух чище, «освобождает экономику от накипи» и облегчает будущее развитие, создает для него более благоприятные условия…

Спросите об этом у тех людей, которые, не будучи мошенниками, лишились в одночасье своего относительно процветающего бизнеса, активов, недвижимости. Еще вчера преуспевающие брокеры и предприниматели выбрасываются из окон, совершают самоубийства, а то еще и прихватывают с собой всю свою семью. Они были беспечны и не смогли предвидеть общий экономический коллапс, но по моральным качествам часто были вполне добропорядочными законопослушными гражданами, не занимаясь аферами и откровенным мошенничеством.

Извини, друг, ты оказался просто неудачником. Ты не смог предсказать то, что произошло и сам поплатился за это. Тебе просто не повезло. Земля тебе пухом. Но … извини, меньше народу – больше кислороду. Оставшиеся обойдутся без тебя. Такова «се-ля-ви».

Фабула такой позиции проста. Мы общество победителей и неудачником в нем не место. По факту ты оказался неудачником, т.е. неугодным Всевышнему. Он тебя, не иначе, за что-то наказал. Что на роду написано, того не избежать.

Когда кругом шторм, а ты на утлой лодчонке мечешься между высоченными волнами, то можно потерять в себя веру, расслабиться и лечь на дно лодки, отдавшись на волю провидения, будь что будет, молясь Всевышнему о спасении.

А можно, не забывая молиться, делать всё, что можно, что подсказывает профессионализм моряка, чтобы бороться за с свою жизнь и жизнь доверившихся тебе пассажиров., пустив «плавучий якорь», лавируя между волнами, следя за рифами.

Что должно делать государство в случае экономического кризиса?

Часть либеральных экономистов, беззаветные трубадуры экономического либерализма, доказывают, что государство должно лишь играть роль «полицейского» и «ночного сторожа», охраняющего безопасность граждан и хозяйствующих субъектов от мошенников. А в остальном оно должно лишь стремиться к уменьшению налогов и за стабильностью курса своей валюты, больше не вмешиваясь в экономическую игру рыночных сил. Чем меньше государство вмешивается в экономику – тем лучше.

Увы, такая концепция, которую можно назвать чистым (или крайним) либерализмом, продемонстрировала свою несостоятельность еще в первой половине 20 века. Во время кризиса она призывала «стабилизировать валюту» и «меньше тратить», так как меньше поступает налогов. «Страусиная» политика.

Кстати, умную птицу оскорбляют, приписывая ей столь глупое поведение по «закапыванию головы в песок». Страусы прикладывают голову к земле, чтобы определить направление приближения гула от топота многотысячных стад антилоп или зебр, на пути которых никому не желательно оказаться, если не умеешь летать.

Политику «закапывания головы в песок» называют автоматической (или недискреционной). Меньше средств поступило виде налогов. Затягиваем пояса и меньше тратим. Да еще и налоги желательно поднять, чтобы не допустить инфляции.

Было доказано, что подобная политика только усиливает амплитуду колебаний экономического цикла, увеличивая глубину спада. Необходимо отказаться от всех «излишних» расходов, которые в новой ситуации являются неуместными, и это правильно. В период хозяйственного спада требуются серьезные дополнительные расходы на поддержку населения, ультралиберальные экономисты призывают изыскивать средства лишь за счет экономии на других статьях, исходя из сжавшегося бюджета. Сокращается спрос населения, сокращается инвестиционный спрос промышленности, сокращаются расходы государства – общая глубина спада увеличивается.

Конечно, если государство в «жирные времена» смогло сформировать «кубышку», то некоторое время оно может проигнорировать сокращение доходов бюджета и расходовать на неотложные мероприятия больше средств, чем заложено в бюджете, противодействуя спаду производства, пока есть резерв. Но вот резерв рано или поздно закончится. И что же дальше? Переход на вариант номер один с затягиванием поясов?

Альтернативой этому является дискреционная фискально-экономическая политика, которая призывает за счет более активной роли государства противодействовать спаду и стимулировать развитие. Стимулирующая финансово-кредитная и фискальные политики предлагают отказаться от цели поддержания «бездефицитного» бюджета и призывают обеспечить сочетание роста государственных расходов со снижением налогов. Причем мультипликативный эффект от роста расходов существенно выше, чем у снижения налогов. Это приводит к дефицитному бюджету, но в период спада первоочередной является проблема не сдерживания инфляции, а недопущение дефляции, чрезмерное «удорожание» денег.

Пример удачной антикризисной политики демонстрирует опыт США, осуществленный под руководством (с 2006 по 2014) председателя Федеральной резервной системы (ФРС) США Бена Бернанки. Он являлся профессором Принстонского университета и стал признанным экспертом по истории Великой депрессии, доказывая, что Великая депрессия в США 1929-1932 была особенно трудной и долгой из-за ошибок Федрезерва США, последовательно проводивших ложную политику твердой валюты. Он привлекался в качестве эксперта администрациями ряда федеральных резервных банков и стал уважаемым ученым-экспертом при решении самых спорных проблем в денежном секторе экономики. В 2001 г. он становится редактором American Economic Review, а в 2002 приглашен поработать в правление ФРС, состоящее из семи человек.

Особую известность получило выступление Бернанке в Национальном экономическом клубе в ноябре 2002 года с докладом о монетарной политике, в которой он указал на опасность дефляции. Бернанке заявил о том, что иногда в условиях кризиса может быть необходимым просто включить печатный станок и раздать людям деньги и за эту идею получил прозвище «Бени-Вертолет» (Helicopter Ben).

В 2006 он сменяет Алана Гринспена, главу Федрезерва США, возглавлявшего правление ФРС более 18 лет, чьи полномочия закончились в начале года. В отличие от Гринспена, всячески сдерживавшего инфляцию, Бернанке видел главную опасность для американской экономики в дефляции и выступил за планирование инфляции: инфляция негативным образом сказывается на потребителях, но уменьшает долговые обязательства правительства, в то время как процесс дефляции не делает жизнь лучше ни правительству, ни населению.

Когда разразился кризис 2008, Бернанке реализовал именно ту программу спасения экономики, которую пропагандировал, одновременно не допустив инфляцию. В 2009 году по мнению журнала «Time» был признан человеком года. Усилия Бернанке по борьбе с кризисом одобрили 75 процентов опрошенных агентством Bloomberg финансистов и инвесторов по всему миру.

В сентябре 2008 года после банкротства инвестиционного банка Lehman Brothes в США была запущена программа (финансового) «количественного смягчения» (QE; Quantitative Easing). Первая программа «QE 1» (2008-2010) имела своей целью спасение крупных корпораций, банков и частных предприятий путем выкупа их обесценившихся долгов и по ней было израсходовано 1,7 трлн. долларов. Программа «QE 2» (2010-2011)предполагала покупку казначейских облигаций на сумму 600 млрд. долларов и дополнительно реинвестирование около 300 млрд. долларов из программы «QE 1». Ставка рефинансирования ФРС США с 2008 по 2015 составляла 0% !?! Частным кредиторам была предоставлена возможность перекредитовать свои долгосрочные ипотечные кредиты под меньший процент.

В рамках «QE 3» (2012-2014) ежемесячно приобретались казначейские Treasuries (на 45 млрд. долларов) и ипотечные бумаги (на 40 млрд. долларов). Лишь к 2014г. объемы выкупа облигаций постепенно сократились с 85 до 15 млрд. долларов в месяц.

Можно добавить, что 15 марта 2020г. ФРС США запустил новую масштабную программу количественного смягчения «QE 4». Данное решение было принято на фоне грандиозного обвала американских фондовых индексов в феврале-марте 2020, спровоцированного пандемией коронавируса. Федрезерв США экстренно снизил ключевую процентную ставку до нуля, объявил о планах дополнительной покупки государственных казначейских облигаций – на сумму от 500 млрд. USD, ипотечных ценных бумаг – на сумму от 200 млрд. USD. Кроме того, ФРС заявила о готовности предоставить рынку 1,5 трлн. долларов краткосрочной ликвидности через сделки РЕПО. Это – беспрецедентный шаг, значительно превышающий объем денежных вливаний в разгар мирового финансового кризиса (октябрь-ноябрь 2008г.), когда для спасения рынков задействовали 1,2 трлн. USD. Спустя несколько дней (23 марта) Федрезерв сообщил о готовности выкупать ипотечные и казначейские бумаги без ограничений – в том количестве, которое будет необходимо для поддержки ликвидности и обеспечении бесперебойного функционирования рынка.

Бернанке на деле превратил ФРС в того самого кредитора последней инстанции в критической ситуации, погасив панику бизнесменов, и не прекращал работать над обеспечением «мягкой валюты», обеспечивая достаточное количество денег в экономике для оборота средств. Не смотря на критику противников, благодаря врожденной дипломатии он смог настаивать на своих предложениях и убеждать в своей правоте своих оппонентов. Всё это спасло экономику США от массовых, циклически прокатывающихся по принципу «домино» банкротств. И доля экономики США в мировом ВВП, сократившись до 21,1 % в 2011, к 2018 вновь возросла до 24,4 % и продолжает увеличиваться.

Что касается необходимой ставки рефинансирования, то тут прежде всего необходимо сделать небольшое отступление, связанное с именем американского экономиста Ирвинга Фишера (1867-1947), первого президента (1931-1934) «Эконометрического общества». Необходимо различать номинальную ставку и реальную. Долгосрочные кредиты (допустим: ипотечные для граждан или инвестиционные для фирм) берутся под номинальную ставку, а отдавать фактически предстоит реальную ставку, которая ниже номинальной на уровень инфляции. Почему так? Потому что со временем зарплата работников, как и доходы предприятий, пусть и с отставанием, но индексируется в соответствии с инфляцией. То же самое со ставкой сбережения. Принимают вклады на сбережение по номинальной ставке, а фактическая ставка ниже на уровень инфляции. При этом, если инфляция выше номинальной ставки, то средства на вкладе не сберегаются, а проедаются.

Но какова же все-таки должна быть нормальная реальная кредитная ставка? Сказать, что она должна зависеть от конкретных условий, это значит - ничего не сказать. Короли, первоначально будучи кредитополучателями и должниками, столетиями боролись против ростовщических (кабальных) процентов. 15 %, 10, 5, 3, 1. Чем меньше, тем лучше. Особенно если государство стремится побороть инфляцию.

При номинальной ставке рефинансирования Центрального банка России 8 % и инфляции 4 % реальная ставка рефинансирования составит 4 %. Много ли это? Или ещё приемлемо? Дело в том, что кредиты людям и предприятиям должны выдаваться по норме процента, вдвое меньшей, чем реальные темпы роста экономики. И если темпы роста составляют 10-12 %, то реальная ставка кредитования может составлять 5-6 %. Если же темпы развития экономики составляют 1-2 % , то ставка кредитования должна составлять 0,5-1 %. Ставка же рефинансирования ЦБ должна быть еще ниже. Только в этом случае банки будут изымать себе в доход до половины прироста экономической системы. Если же ставки кредитования будут выше нормального уровня, допустим 6 % при 4 % инфляции и темпе развития 2 %, то кредитор (финансовый капиталист) будет изымать себе всю прибыль общества, сводя на нет интерес предпринимателей (хозяйствующих капиталистов) в развитие своего бизнеса, превращая их в беспросветных должников. Выживают только самые-самые прибыльные производства и отрасли. А все остальные традиционные отрасли, в которых высока конкуренция, вынуждены затягивать пояса и обходиться без кредитов. А если они уже закредитованы, то значительная их часть превращается в беспросветных должников и банкротов.

Если же ЦБ сам назначает ростовщическую (сверхтяжелую) ставку рефинансирования, то по факту он просто выталкивает свои производства искать «дешевые деньги» где-то на стороне, за границей. Завышенной ставкой ЦБ ослабляет национальную финансовую систему и поддерживает заграничные, передавая им право сеньораджа, право «эмиссионного» дохода от создания новых денег. Банкиры об этом не любят распространяться, но примерно половина кредитов выдается созданными вновь банковской системой «виртуальными» электронными деньгами… А при взвешенной учетной политике могли бы создаваться в России.

Если кредиты берутся за границей, то новые деньги создают западные банки, а не отечественные. Заграничное кредитование ослабляет силу национальной финансовой и экономической системы.

Это плохо, минус нашему финансовому руководству, но если бы ограничивалось только этим, то на это можно было бы, ругаясь, махнуть рукой. Если бы курс национальной валюты был стабилен и крепок. Заграничное кредитование понижает устойчивость экономики, что и произошло. Случился 2014, «Крым наш», санкции и рубль в одночасье рухнул с 40 до 70 рублей за доллар и многие производства были поставлены на грань банкротства и перехода в распоряжение заграничных кредиторов. Взяв кредиты в дешевых долларах, через полгода они вынуждены были отдавать в долларах дорогих. Правительство бросилось спасать многие крупные компании, которые могли обанкротиться и попасть под контроль внешних инвесторов, расходуя Фонд национального благосостояния.

Одновременно, кстати, произошёл ипотечно-валютный кризис. Граждане взяли «дешевые» валютные кредиты и стали строить на них новые квартиры. А через год, заплатив по 5-10 миллионов рублей, они вынуждены были бросать свои ипотеки, отказываясь от уже частично оплаченных квартир, так как при ценах в 15 миллионов, долги банкам на остаток платежей подскочили до 20-25 миллионов рублей. Квартиры в одночасье стали «золотыми».

Люди были опрометчивы, недальновидны и самонадеянны, раз не могли поверить, что рубль поддерживается «крепким» только искусственно. Они не могли предвидеть, что в Украине случится майдан, «революция достоинства», что революционеры уже на следующий день начнут притеснение «нетитульного» русского языка, что Донбасс и Крым возмутятся, республика Крым проведет референдум, а Россия, общественное сознание которой периодически жаловалось на Хрущева, примет Крым к себе назад с распростертыми объятьями.

Они не могли всего этого предвидеть и экономически проиграли, неудачники…

Кредит под 6% номинальной ставки при инфляции 4% является еще приемлемым, а при инфляции 1 % становится уже кабальным, особенно, если темп роста экономической системы составляет 0-1 %. И если в 2000-2008 годах реальная ставка рефинансирования в 5 % была еще приемлема, так как темпы восстановления экономики России составляли около 6 %, то после 2008 и 2014 годов при снижении темпов роста до 1-3% ставка рефинансирования должна была снизиться до 0.5-1.5 % над уровнем инфляции. Государство должно не радоваться мелочный коммерческим успехам, а создавать благоприятные условия для успешного долгосрочного развития.

Короче, в России жизненно необходим переход от «квазитвердого» рубля к рублю «слабому» и твердопадающему, переходить от сдерживающей жесткой политики к стимулирующей мягкой кредитно-финансовой политике с параллельной защитой общества и экономики от инфляции. Это будет способствовать повышению конкурентоспособности промышленности на внешних рынках и ослаблению натиска импортных товаров на внутреннем рынке. Мягкая кредитно-финансовая политика является стимулирующей и одновременно требует меньше финансовых средств. А сэкономленные от смены курса экономической политики средства можно направить на регулярную индексацию зарплат в бюджетном секторе: медицине, образовании, науке и культуре. Всем нам необходимо понять, что ВВП – это сумма заработных плат граждан, которые они потратили внутри страны.

Бюджетный сектор экономики может и должен стать локомотивом развития всей экономики. Если растут зарплаты, то растет спрос и объем производства, растут доходы предпринимателей, увеличиваются инвестиции. Инфляция при этом может успешно подавляться за счет пропорционального роста объемов производства и потребления.

А если само государство активно борется с ростом заработных плат и сдерживает инвестиции, то … чего удивляться, что рост ВВП несколько лет топчется на уровне 0-1 %.

Если государство откажется от теоретической опоры на неолиберальную макроэкономическую доктрину и сформирует свою кредитно-финансовую политику с опорой на макроэкономическую доктрину неокейнсианского синтеза, то оно выйдет на траекторию устойчивого развития под 4 % годовых и через 30 лет способно выйти на уровень среднедушевого потребления в 50 % от американского, став четвертой экономикой мира после Китая, США и объединенной Европы.