Маркс с Энгельсом пришли к идее исторического материализма в 1845-47 годах — первые разработки принципов истмата даны в «Немецкой идеологии» и «Нищете философии». Одновременно пишутся «Принципы коммунизма» и «Манифест Коммунистической партии» как техническое (прикладное) применение истмата. В это же время Маркс с Энгельсом покинули лагерь радикальной революционной буржуазии и перешли в лагерь пролетариата, став в этом новом для них политическом лагере ведущими идеологами ¹.

Основную мысль Принципов и Манифеста можно выразить так — анархия капиталистического производства приводит к периодическим кризисам неплатежей, что делает невозможным сохранение имеющейся экономической системы. Неизбежностью (объективной необходимостью) становится обобществление производства, то есть переход к коммунизму (социализму) — таким термином Маркс с Энгельсом определяют новое общество, в котором это обобществление будет осуществлено. Причиной же, вызвавшей наступление капитализма и все последующие события, является промышленная революция, то есть революция в средствах и способах производства (в базисе). Именно отталкиваясь от промышленной революции младогегельянцы Маркс-Энгельс пришли к идее исторического материализма.

Идея революции в базисе (промышленная революция) была новым научным понятием, Маркс-Энгельс только-только сформулировали принцип, что именно развитие базиса вызывает эволюцию надстройки. Революция (скачок развития) была диалектическим понятием, диалектическое исследование противоречий являлось их основным методом исследования, другие революции (кроме промышленной) не были в те годы описаны историками (историки в те годы вообще мало внимания уделяли развитию базиса, то есть не искали специально признаков революций в базисе), а потому Маркс с Энгельсом не ставят вопрос о других революциях, полагают, что и одной революции в базисе вполне достаточно. Маркс впоследствии напишет ², что базис капиталистической промышленности революционен — в отличие от базиса архаичных обществ (у тех базис был консервативен). В результате одна и та же промышленная революция у Маркса с Энгельсом выступает причиной как возникновения капитализма, так и последующего перехода к социализму. Подчеркнем, Маркс с Энгельсом исходят из одной революции в базисе, соответственно, полагают, что события укладываются в одно диалектическое преобразование от тезиса к синтезу, в качестве которого они предлагают коммунизм.

Но хотя Энгельс в 13-м вопросе «Принципов...» говорит: «Таким образом, вполне убедительно доказано...», – Маркс с Энгельсом ощущают необходимость более основательного доказательства, а для этого Маркс предпринимает исследование законов развитого капитализма и пишет «Капитал».

При этом Маркс с Энгельсом делают несколько ошибок, обусловленных тем, что для выводов они пользовались диалектикой, а диалектика это крайне грубый и неудобный инструмент. На некоторые вопросы с ее помощью в принципе невозможно ответить, а в других случаях легко впасть в ошибку ³. Именно поэтому в науках, развивающихся в рамках картезианства, например в физике, никто не использует диалектику для вывода новых закономерностей или поиска новых законов. А вот когда новый закон открыт, в нем всегда можно при желании найти какую-нибудь диалектику. То есть спорить с диалектикой глупо, но еще более глупо полагаться только на диалектику. Диалектика (преимущественный упор на диалектику) это признак до-картезианской науки, совершенно архаичный в современном мире.

Первая ошибка, которую делает Маркс, касается степени обобществления. С появлением капитализма возникает свободная конкуренция, являющаяся отрицанием феодальных монополий. Свободная конкуренция приводит к торговым кризисам. В качестве отрицания отрицания и возникает требование обобществления, как основы плановой экономики. Крупная капиталистическая промышленность (отрицание индивидуального феодального производства), имеющая общественный характер в силу развитой специализации (развитого разделения труда), остается крупной и специализированной, но становится плановой, отрицая анархию (свободную конкуренцию) капиталистического производства — противоречие между общественным характером производства и частным характером присвоения (потребления) снимается.

Это диалектическое преобразование, казалось бы, не вызывает вопросов. Однако только на первый взгляд.

С помощью диалектики можно вывести само обобществление промышленности — как явление. Но в принципе невозможно ответить на вопрос — А какова минимальная степень обобществления, достаточная для того, чтобы полностью блокировать кризисы перепроизводства, либо хотя бы сделать так, чтобы кризисы неплатежей перестали быть катастрофическими для промышленности? А потому такой вопрос Марксом даже не ставится, а сразу постулируется всеобщность обобществления. И из необходимости развития общества от капитализма к следующей общественной стадии, принимая во внимание постулированную всеобщность обобществления, Маркс делает вывод, что пост-капиталистическая общественная стадия (социализм) есть первая фаза коммунизма. Это чисто теоретический, то есть спекулятивный вывод.

Более того — у Маркса есть некоторая предвзятость, которая подталкивает его постулировать именно всеобщность обобществления. Будучи радикальным буржуазным демократом, Маркс пытался на деле реализовать лозунги Великой французской буржуазной революции — Свобода, Равенство, Братство. Именно неспособность радикальной буржуазии обеспечить декларированное Равенство и декларированную Свободу явилась причиной перехода Маркса в лагерь пролетариата. Какое же Равенство возможно между эксплуатируемыми и эксплуататорами? Бомж и миллионер имеют, разве что, равные права свободно ночевать под мостом. Но это какая-то очень специфическая свобода, на деле являющаяся издевательством. Для действительного Равенства необходимы не только равные политические права, но и равные экономические возможности. А самый простой способ уравнять всех экономически — обобществить собственность. Причем степень обобществления сразу постулируется максимальная — вся промышленность должна быть обобществлена, частная собственность должна быть уничтожена. Именно этот вывод делает Маркс из своих диалектических преобразований. Но это морально-этический, гуманистический, субъективный... можно придумать еще множество определений для подобного вывода... но не естественно-исторический вывод, поскольку получен он не путем наблюдения за процессами в социальном движении материи (процессы еще не закончились, и конечный результат движения на самом деле неизвестен), а путем теоретической спекуляции. Подчеркнем, социальные зависимости, использованные при выводе, также еще на практике не проверялись — в руках у Маркса не было пока ни одного подтвержденного прогноза.

Теоретическая же спекуляция, хотя и служит для формулировки вполне обоснованных гипотез, должна впоследствии подтверждаться экспериментально — только в таком случае гипотезу правомерно считать теорией.

Можно ли считать марксизм теорией, а не гипотезой?

Обобществление промышленности как естественный (естественно-исторический) процесс началось еще при жизни Маркса, он успел его наблюдать и даже назвал «возможным коммунизмом» ⁴, ⁵. В еще большей степени монополизацию промышленности наблюдал Энгельс. Тем самым, можно утверждать, что узкая диалектическая триада ⁶ из Принципов коммунизма Энгельса пришла в стадию синтеза еще при их жизни. Если брать только развитие базиса (абстрагируясь пока от развития надстройки), то монополизация промышленности снимает катастрофичность торговых кризисов — хотя экономика периодически попадает в состояние, когда денежный оборот практически прекращается, однако это уже не приводит к краху монополизированные предприятия, обладающие значительным запасом прочности.

Однако социология не может ограничиваться базисом, а должна исследовать и развитие надстройки. И для вывода о том, что капитализм закончился, наступила новая фаза исторического прогресса (произошел формационный переход к более прогрессивной общественной стадии), необходимо зафиксировать в обществе новый способ производства, который порождает новые общественные классы. А чтобы уж окончательно прекратить споры о том, появилась ли уже новая формация, необходимо, чтобы элитарный класс (из вновь возникшей пары классов) прорвался к власти, то есть произошла не только социальная, но и политическая революция (вариант — политическая эволюция). Подчеркнем — появляется именно пара классов. Изменения в базисе, не меняющие классовую характеристику пролетариата, не приводят к появлению нового способа производства, определяющего новую формацию. Новый способ производства, способный определить новую формацию, должен приводить к появлению нового массового пролетарского класса, в перспективе вырастающего до 70-80% населения. Скажем, ремесленный способ производства, хотя и существовал тысячелетия, никогда никакую новую формацию определить не мог как раз потому, что подготовка (обучение) ремесленника занимала многие годы, а потому ремесленники никогда не были массовым социальным слоем, то есть не были классом, оставаясь прослойкой между классами феодалов и крестьян.

Надо учесть еще и такой момент — хотя торговые кризисы перестали быть убийственными для промышленности, но их причина (противоречие между общественным характером производства и частным характером потребления) не устранена, по крайней мере при жизни Энгельса, а потому они периодически возвращались и хотя промышленность уже не уничтожали, но крайне негативно влияли на простых граждан. К тому же при переходе от феодализма к капитализму Маркс как основную причину описывает революцию в базисе (промышленную революцию). И если не следовать гипотезе Маркса о единственном диалектическом преобразовании (промышленная революция как причина не только капитализма, но и социализма), если предположить, что каждый переход к следующей общественной стадии является отдельным диалектическим преобразованием, тогда необходимо описывать соответствующую революцию в базисе, что послужит основой перехода к социализму (посткапитализму). Следуя логике, изложенной Марксом-Энгельсом в Принципах коммунизма и Манифесте Коммунистической партии, революцией в базисе должно явиться открытие нового способа производства. Таким образом, для окончательного вывода о произошедшем формационном переходе от капитализма к следующей общественной стадии, мы должны описать революцию в способах производства, приводящую к появлению пары новых классов (элитарного и пролетарского) и устраняющую причину появления торговых кризисов.

На роль такой революции в «марксизме» обычно предлагают Октябрьскую революцию, совершившую тотальное обобществление промышленности и отменившую в СССР частную собственность. При этом подчеркнем — обобществлены (национализированы) были фабрики и заводы, а позднее (при Великом Переломе Коллективизации) и сельскохозяйственное производство ⁷. И вот именно это выдается за появление нового способа производства и революцию в базисе. Пара новых классов, появляющихся при социализме, в «марксизме» также не описана, поскольку марксизм-ленинизм (и вытекающие из него течения) следом за Марксом предполагал, что пролетариат берет власть, отменяет себя как класс и одновременно уничтожает все вообще классы. Этот вывод (об упразднении при социализме классов ⁸, т. е. о том, что социализм является фазой коммунизма), подчеркнем, не является результатом эмпирических наблюдений процессов в реальном обществе, а является теоретической спекуляцией, основанной на предположении о всеобщности обобществления и уничтожении частной собственности на посткапиталистической стадии. Но если это предположение верно, тогда классы должны исчезать, отмирать, но ни в коем случае не появляться. Появление новых классов (тем более — классов, ранее науке неизвестных) должно говорить о неверности предположения, что пролетариат (рабочий класс) отменяет себя как класс в результате взятия власти. Как же шли реальные процессы?

После взятия власти большевиками началось формирование нового элитарного класса. Этот класс в виде "касты" впервые был зафиксирован Л.Троцким (хотя Троцкий и отказывался признавать эту касту классом) впоследствии констатировался М.Джиласом и был описан М.Восленским ⁹. Отталкиваясь от идей Троцкого, Дж.Бернхейм вводит понятие «революция менеджеров», впоследствии подхваченное Д.Беллом и Дж.Гэлбрейтом. О возникновении в СССР специфической формации, отличающейся от общепринятого представления о социализме, пишет и Г.Водолазов ¹⁰. То есть в первой половине ХХ века началось формирование нового класса, по понятным причинам Марксом не описанное, что говорит о том, что предположение об отмирании классов на посткапиталистической стадии не является верным.

Сомнительна также схема социалистической революции, принятая в «марксизме» – пролетариат захватывает власть, отменяет частную собственность, осуществляет национализацию промышленности, тем самым устраняет эксплуатацию и отменяет себя как класс. Новым (социалистическим) способом производства выступает все та же фабрика, только обобществленная (национализированная). Но если на стадии «возможного коммунизма» (капиталистического монополизма), появившегося еще при жизни Маркса ¹¹, возникающий класс менеджеров перехватывает управление промышленностью у формальных собственников (капиталистов-рантье), становясь новым эксплуататорским классом, то что мешает вновь возникшему в СССР классу номенклатуры перехватить управление промышленностью у формальных собственников (социалистических граждан), превратившись, тем самым, в эксплуататорский класс? Тем более, что и перехватывать-то ничего не нужно было — управление промышленностью изначально находилось в руках номенклатуры. Обычные аргументы апологетов марксизма-ленинизма, что номенклатура управляла в интересах народа, а потому эксплуататором не являлась, не стоят ломаного гроша — феодалы в свое время также управляли в интересах народа, организуя оборону государства от иностранных захватчиков (на стадии феодализма невозможна эффективная оборона без класса феодалов), что никак не мешало им являться эксплуататорами.

Но еще больше абсурдность принятой в «марксизме» картины социалистической революции проявляется, если применить эту схему на предыдущей формационной стадии. Итак, феодализм. Феодалы-помещики эксплуатируют крестьян. Крестьяне восстают, берут в руки вилы, убивают помещика, жгут усадьбу, а землю делят (крестьянская революция). Ни один марксист в здравом уме не заявит, что в результате этих действий может возникнуть капитализм (появиться капиталистический способ производства). Появление капиталистического способа производства вообще никакого отношения к феоду не имеет — этот способ появляется в стороне от феода, в городе. И те же «марксисты» вполне серьезно полагают, что социализм возникает в результате рабочей революции и обобществления капиталистической фабрики. Именно это обычно полагают революцией в способах производства, приводящей к социализму (посткапитализму).

Но если не обобществление фабрики, то что же тогда полагать искомой революцией в средствах производства? Недоумение «марксистов», задающих этот вопрос, было бы понятным, если бы подобная революция не была широко описана — это Научно-техническая революция. Каков механизм такой революции?

В результате периодических кризисов перепроизводства большинство капиталистических предприятий разоряется. Выживают те из них, что догадались обобществить производство, создать капиталистические кооперативы, то есть синдикаты, картели, тресты. На рубеже ХХ века большинство промышленности становится монополизированной ¹². Конкурентная борьба вынуждает монополии развивать производство. В то же время монополии впервые в Истории настолько богаты, что могут создать такое свое подразделение, как Ведомственный Научно-Исследовательский Институт. Возникает мануфактура знаний — первый этап Научно-технической революции. Управление промышленностью (а следом и реальная власть в обществе) переходит от капиталистов к менеджерам (революция менеджеров). Прослойка интеллигенции развивается в класс Инженерно-Технических работников — основной пролетарский класс современного общества. Противоречие капиталисты-рабочие сменяется противоречием инженеры-менеджеры. Капитализм превращается в посткапитализм, постиндустриальное общество.

Последний штрих в создание новой формации вносит Ф.Рузвельт, вводя антимонопольное законодательство и на этой основе получая средства для массовых выплат пособий по безработице — выводя, тем самым, США из Великого кризиса. Происходит не только обобществление промышленности (объединение разрозненных предприятий в капиталистические кооперативы-монополии), но и потребление широких народных масс начинает финансироваться из государственных (общественных) фондов потребления, то есть также становится общественным, что снимает основное противоречие капитализма между общественным характером производства и частным характером потребления.

Однако такой взгляд на течение Истории полностью отметается современными «марксистами» – по той причине, что этот взгляд противоречит хотя и спекулятивным, но общепринятым схемам. После капитализма должно наступить не какое-то там постиндустриальное общество, а социализм (первая фаза коммунизма) — ни больше, ни меньше. При переходе к социализму обобществление собственности должно быть всеобщим, частная собственность должна быть уничтожена — ни больше, ни меньше. А раз так, то и эксплуатация в любом виде тоже должна быть уничтожена. Вот этот набор теоретических штампов продолжает довлеть над сознанием «марксистов», несмотря на то, что не имеет никакого экспериментального подтверждения. Имеющаяся общепринятая «теория» (идея) становится первичной, социальная реальность — вторичной. Ленинизм превращается в вульгарный идеализм.

Создавшаяся кризисная для марксизма ситуация провоцирует многочисленные дискуссии. Например, многократно отмечалось, что многие требования социалистов XIX века выполнены в современной Европе (еще А.Д.Сахаров выдвигал идею конвергенции). Отсюда появляется термин, к примеру, «шведский социализм» или даже национал-социализм. Но применение какого-либо термина «социализм» в отношении стран, считающихся «капиталистическими», вызывает многочисленные возражения ¹³ — по мнению записных «марксистов» никакого социализма без «социалистической» революции быть не может. А за эталон этой социалистической революции принимается Октябрьская революция 1917 года, невзирая даже на то, что план такой революции Г.В.Плеханов в свое время назвал бредом, то есть сама эта революция вызывает многочисленные споры.

Вторая широкая ветка дискуссий касается не Европы, а Советского Союза — имела ли Октябрьская революция социалистический характер? Был ли построен в СССР социализм? Или это был государственный капитализм? Каков должен быть характер государства переходного периода? Что такое «социализм на собственной основе»? Является ли номенклатура классом? Эксплуатировала ли номенклатура советских граждан?

Такого рода дискуссии постоянно возникают на любых дискуссионных площадках, где представлены марксисты не какого-то однородного взгляда на марксизм, а марксисты различных оттенков, к примеру, на форумах журнала Альтернативы ¹⁴ или в электронной рассылке экономперсоналистов. Повторим — дискуссии эти вызываются двумя моментами:

1. Маркс постулировал всеобщность обобществления при переходе от капитализма к следующей общественной стадии. Как следствие, следующая за капитализмом общественная стадия предполагалась неантагонистической, постулировалось отсутствие эксплуатации на этой посткапиталистической стадии.

2. Отказ признавать эмпирический факт произошедшего формационного перехода. При этом признаки произошедшего формационного перехода вполне фиксируются:

• Произошла революция в средствах и способах производства — научно-техническая революция (возникла мануфактура знаний — НИИ и КБ, а впоследствии и машинное производство информации — компьютеры, тем более объединенные в Интернет).

• Появилась пара противостоящих классов новой формации. Противоречие капиталисты-рабочие сменилось противоречием менеджеры-инженеры ¹⁵.

• Капиталисты оттесняются и от управления промышленностью (превращаются в рантье), и от политической власти, их место занимают менеджеры. Часть класса капиталистов (особенно финансовых) меняет свой классовый характер, превращаясь в менеджеров.

• Увеличившееся общественное богатство позволяет повысить зарплату рабочих (современная зарплата превышает величину, характерную для капитализма, т.е. равную при капитализме стоимости воспроизводства рабочей силы, что позволяет говорить о преодолении капиталистической эксплуатации ¹⁶), кроме того позволяет создать значительные общественные фонды, из которых выплачиваются пособия по безработице и поддерживается значительный непроизводственный сектор экономики. Тем самым, хотя бы частично снимается противоречие между общественным характером производства и частным характером потребления, что позволяет блокировать возникновение кризисов неплатежей.

Однако все эти дискуссии вертятся вокруг тех или иных трактовок высказываний классиков-основоположников марксизма и практически не касаются вопроса сбываемости прогнозов, в то или иное время сделанных в марксизме. Например, план революции, предложенный в 1917 году В.И.Лениным, не предполагал строительства социализма в России, а ставил цель вызвать социалистическую (мировую) революцию в Европе ¹⁷, ¹⁸, ¹⁹, ²⁰. Причем успешность революции в России ставилась в четкую зависимость от успешной революции в Европе. План этот провалился, тем не менее, большинство «марксистов» полагают Октябрьскую революцию успешной и прогрессивной. Но если победа большевиков в Революции и Гражданской войне есть факт, то вот оценка этого события должна быть увязана с провалами прогнозов, сделанных относительно него в марксизме — почему не произошла (не победила) европейская революция? Есть ведь еще и прогнозы Ф.Энгельса на этот счет ²¹, ²². Тем не менее, сбываемость прогнозов никто не обсуждает, неявно полагается, что факт победы большевиков снимает необходимость обсуждать — почему ранние прогнозы не выполнились или выполнились совсем не так, как это предполагалось. Такой отказ от принципов построения науки в развитии марксизма ²³ имеет для самого марксизма весьма катастрофические последствия.

Попытка развернуть на этот счет дискуссию в электронной рассылке социал-демократов выявила еще одну ошибку, сделанную К.Марксом. Исследование законов развитого капитализма в Капитале проводится на примере самой развитой страны того времени — Англии. Но если развитый капитализм исследовать на примере Англии правомерно, то вызывает сомнения обоснованность исследования на этом примере возникновения капитализма. Капитализм естественным образом возник ранее в Италии и Нидерландах, в Англии мы имеем уже догоняющее развитие, испытывающее сильное влияние капитализма Фландрии, а потому Маркс делает ошибочное утверждение, что для возникновения капитализма необходимо наличие больших масс свободного населения — свободного в двух смыслах: лично свободного и свободного от средств производства ²⁴.

Логика этой ошибки вполне понятна. Исследуя возникновение капитализма, К.Маркс основное внимание направляет на общественный характер капиталистического производства — тезис о противоречии общественного характера производства частному характеру присвоения был выдвинут еще в Принципах коммунизма. А потому Маркс находит первую форму общественного производства (простую кооперацию) и объявляет ее первой формой капиталистического производства. Но ведь простая кооперация, равно и купечески-ростовщический капитал, существуют тысячелетия. Почему же ранее не возникало соединения капитала с кооперацией, что привело бы уже тогда к возникновению капитализма (капиталистического производства)? Для ответа на этот вопрос Маркс и вводит как обязательный критерий капитализма — наличие больших масс пролетариата. Не было пролетариата — не было капитализма. Появился пролетариат — возник капитализм. Тем самым, появление больших масс лично свободного, но лишенного средств производства населения выступает причиной капитализма.

Этот предложенный Марксом механизм возникновения капитализма полностью противоречит тому, как шли процессы, к примеру, в послепетровской дореформенной России — капиталистическое производство возникло в условиях, когда основная масса населения была закрепощена, хотя крепостное состояние крестьян и тормозило развитие капитализма. Не говоря уже о том, что в самом Капитале Маркс внятно пишет, что огораживание в Англии явилось следствием развития капитализма Фландрии ²⁵. То есть появление больших масс лично свободного, но лишенного средств производства населения является следствием капитализма. Как видите, причинно-следственная связь описана Марксом диаметрально противоположно тому, как идут реальные процессы. Таким образом, мы имеем не только описанную ранее проблему фиксации конца капитализма как формации, но и связанную с ней проблему фиксации начала капитализма как формации.

При этом от внимания Маркса полностью ускользает принципиальное отличие общественного характера производства в кооперации и в мануфактуре. В отличие от кооперации, в мануфактуре общественный характер производства возникает из специализации. Именно мануфактурная специализация производства создает условия для позднейшего применения машин. То есть именно мануфактура создает предпосылки для промышленной (машинной) революции. Характерно, что описывая преимущества (экономическую выгоду), которую дает промышленникам мануфактура, и Маркс, и последующие марксисты, например Богданов ²⁶, описывают преимущества, что возникают именно из кооперации («…и даже если в ней не организовано еще техническое разделение труда…»), тогда как мануфактура, разумеется, является кооперацией, но к ней не сводится. Действительный смысл мануфактуры в том, что резко сокращается срок подготовки мануфактурного работника относительно такого срока для ремесленника, что ведет к взрывному росту рынка рабочей силы — потенциально ограниченному в случае мануфактуры только лишь общим размером населения страны ²⁷. И вот именно поэтому мануфактура позволяет практически неограниченно наращивать производство, то есть дает начало капитализму как формации. А уж лично свободная эта рабочая сила, или носит крепостной характер — не играет особой роли. Хотя несомненно, крепостной характер рабочей силы сдерживает скорость развития капитализма — все-таки каждой общественной стадии должно соответствовать развитие надстройки. А капитализму как формации соответствует свобода рабочей силы. Однако, как несвобода земельной собственности (феодальная собственность на землю) принимает в условиях капитализма характер ренты, то есть, вообще говоря, тормозит развитие капитализма, но препятствием для возникновения капитализма не является, так и феодальная частная собственность на рабочую силу хотя и тормозит развитие капитализма, но не является препятствием для его возникновения, просто в условиях капитализма феодальная частная собственность на рабочую силу принимает характер такой же ренты рабочей силы — барщина сменяется оброком, а крепостные крестьяне на отхожих промыслах превращаются в мануфактурных рабочих.

Споры по поводу как начала, так и конца капитализма постоянно идут на различных дискуссионных площадках современных марксистов. Однако аргументы, что Маркс в чем-то ошибался, довольно плохо воспринимаются — в частности, реакция на мою статью «Вопрос критерия наличия/отсутствия капитализма как формации» практически нулевая. Что интересно, так реагируют не только марксисты, но и постмарксисты — при попытке указать на логические нестыковки в общепринятых взглядах Павел Кудюкин, к примеру, просто исчез из дискуссии ²⁸. Дискуссии принимают иногда довольно экзотичную форму — достаточно указать на жаркую дискуссию о переходных периодах в электронной рассылке экономперсоналистов. Спор возник по поводу вопроса должен ли быть, и если должен, то какой, переходный период между капитализмом и социализмом? Должен ли быть переходный период между социализмом и коммунизмом? Что такое социализм на собственной основе и что такое социализм без этой основы? Как понимать утверждение В.И.Ленина, что делегаты 3 Всероссийского Съезда комсомола в 1940-м году будут жить при коммунизме ²⁹? Эти споры показывают, что вопрос периодизации исторического прогресса был слабо разработан 100 лет назад и продолжает таковым оставаться. В общепринятую, казалось бы, в марксизме пятичленку абсолютно не укладывается постиндустриальное общество. А потому исторические пределы капитализма неоправданно удлиняются, и постиндустриальное общество пытаются представить одной из форм капитализма. С этой целью готовы даже инженеров записать в рабочий класс, лишь бы не менять общепринятую схему периодизации Истории, или менять ее незначительно ³⁰, ³¹.

Но по большому счету этот вопрос о переходных периодах непосредственно связан с неразработанностью периодизации Истории. Именно неразработанность периодизации вынуждала классиков марксизма вводить многочисленные переходные периоды и применять термины типа «социализм на собственной основе», чтобы отличать его от «социализма на основе капитализма». Ведь какое общество было в России в 1920 году, то есть после победы в Гражданской войне, но, скажем, еще до введения НЭПа? Военный коммунизм, то есть никак не капитализм. Но ведь невозможно же это называть коммунизмом? При полном-то параличе экономики — какой уж тут коммунизм? Разве что первобытный или вот — военный. А сразу после введения НЭПа? Социализмом назвать, по-видимому, еще нельзя, а капитализмом уже не хочется. Вот и возникают определения типа «социализм на основе капитализма». А уже потом эти невнятные высказывания классиков вызывают жаркие споры современников, пытающихся, с одной стороны, привести все это в систему, а с другой, ни в чем не отойти от классических цитат, что является крайне нетривиальной и творческой задачей, хотя энергия, на это затрачиваемая, могла бы найти себе лучшее применение.

На самом деле вопрос предельно прост. Допустим, мы движемся в будущее от первобытного общества (первобытного коммунизма), проходя последовательные исторические фазы. Допустим, мы находимся в Римской Империи, и какой-то гений, возмущенный рабовладением, предсказал, что историческое развитие завершится коммунизмом, но уже развитым, а не первобытным — Царством Божиим на Земле. Не имея возможности наблюдать эмпирически ни развитый феодализм, ни капитализм, этот гений не сможет их и описать, а опишет разве что конечную цель — коммунизм. И то только в самых общих чертах — на основе имеющегося у него опыта. Допустим, последователи этого гения дожили до развитого феодализма — рабовладение отменено, крестьяне являются формально свободными. Правда, земля принадлежит феодалу. Но зато орудия производства (дом с надворными постройками, корова, лошадь, плуг, борона, коса и так далее) их собственные — о чем рабы не могли даже мечтать. И вот как последователи этого гения должны определить то общество, в котором оказались, если сам гений описал римское рабовладение, а затем предсказал, что следующим обществом будет коммунизм (а он и объективно не мог предсказать ни феодализм, ни капитализм — не имел о них никакого понятия)? Тогда и возникнут определения типа коммунизм (ведь рабы-то уже освобождены, то есть хотя бы и маленький шаг в «царство свободы», но сделан), но не на собственной основе, а на основе рабовладения — земля в собственности феодала и приходится отбывать барщину. То есть все эти переходные периоды от капитализма к социализму (коммунизму) во всевозможных своих видах возникают из простого факта — К.Маркс представления не имел, какие общественные фазы на самом деле лежат между капитализмом и коммунизмом. А потому все, что находится между капитализмом и коммунизмом, превращается в ту или иную переходную фазу между капитализмом и коммунизмом.

Ранее я уже отмечал ³², что Маркс с Энгельсом использовали по крайней мере три различных диалектических триады, необоснованно сводя их к одной — отождествляя между собой. Большая Диалектическая Триада из набросков письма Засулич проходит через все три большие формации — первичную, вторичную и третичную, то есть первобытное бесклассовое общество (первичная), ряд классово-антагонистических обществ (вторичная) и завершается в третичной коммунистической формации. Малая триада из Капитала начинается в феодализме (тезис) и продолжается через капитализм (антитезис). Наконец, еще более узкая триада из Принципов коммунизма начинается в раннем мануфактурном капитализме (тезис) и продолжается  через машинный капитализм (антитезис). Но синтезом во всех трех случаях объявляется бесклассовое общество. Насколько это оправданно?

Как мне представляется, узкая триада уже завершилась синтезом в виде монополистического капитализма еще при жизни К.Маркса. Малая триада также к сегодняшнему дню завершилась синтезом. По многим параметрам этот синтез имеет совпадение с тем, что в марксизме называют социализмом. Отличие от общепринятых представлений только в том, что эта малая триада не выходит за рамки вторичной формации Большой диалектической триады марксизма, то есть возникшее общество является классово-антагонистическим, рассматривать ли в таком качестве европейское социальное государство, или СССР — безразлично. Наконец, Большая триада марксизма находится пока в стадии антитезиса, то есть в классово-антагонистической стадии, и переход к коммунизму еще только предстоит.

Все различие позиций в многочисленных спорах по вопросу периодизации Истории происходит от того, какую из диалектических триад берут за основу определения социализма как формации. Если за основу определения социализма берется Большая триада, тогда социализм (посткапитализм) предполагается бесклассовым обществом, а отсюда уже следует, что это фаза коммунизма. И тогда факт классовых антагонизмов в СССР является основанием для вывода, что в СССР социализма не было. Если же за основу определения социализма (посткапитализма) берется малая триада марксизма из Капитала, тогда синтез не выходит за пределы вторичной формации Большой триады марксизма, то есть посткапиталистическое общество остается классово-антагонистическим, и тогда под понятие социализма подпадает и СССР, и европейское социальное государство.

Но все эти вопросы не являются сущностными вопросами, а являются всего лишь вопросами удобства применяемой классификации. Любой непредвзятый исследователь скажет о принципиальном отличии современного «капитализма» от классического капитализма XIX века — об этом говорится и в текстах Постсоветской школы критического марксизма, об этом же говорит теория постиндустриального общества Д.Белла-Дж.Гэлбрейта, и даже такой критик марксизма как К.Поппер вводит специальный термин (законодательно ограниченный капитализм), чтобы отличать современное общество от классического капитализма XIX столетия. Можно, конечно, не признавать возникновения новой формации, настаивать на сохранении общепринятой периодизации и нагромождать один переходный период за другим (нет никакой гарантии, что и следующая за постиндустриальным обществом формация окажется бесклассовым обществом), но такой подход как минимум неудобен. Тем более, что есть удобный формальный способ периодизации — матрица Новикова ³³, ³⁴.