Есть мнение!

Когда именно социал-демократия сойдет с политической сцены
и отправится на историческую свалку?

Андрей А. Мальцев, СДПР (старая)

Прочитав данную статью, ты, Читатель, вероятно, посчитаешь Автора крайним левым? Не буду этого отрицать. Однако хотел бы заметить, что не являюсь левым революционным экстремистом, а полагаю правильной политическую практику социал-демократии, наработанную за ХХ столетие, то есть мирный парламентский путь политической эволюции. Марксизм хотя и является революционной теорией, но революцию надо понимать в социальном смысле – как смену общественных формаций. Революция же политическая, то есть вооруженный переворот, не является обязательной для смены формаций. Сплошь и рядом такая смена проходит эволюционным путем. Политическая революция несет слишком много негативных побочных последствий. А потому правильнее будет использовать марксизм не для подготовки политической революции, а для того, чтобы избегать ее, путем последовательной парламентской реформы устраняя ее причины и ее необходимость.

В этой статье я намерен разобрать с точки зрения марксизма вопрос – когда же социал-демократия сойдет с исторической сцены?

Все ХХ столетие прошло в противостоянии лагерей – «капитализма» и «социализма». Социал-демократия в этом противостоянии находилась в лагере «капитализма», поскольку противостояла Советскому Союзу и тоталитарной власти КПСС. Это в равной мере относится как к зарубежной, так и к отечественной социал-демократии – к тем подпольным группам и организациям, что все же существовали в СССР, несмотря ни на что. А когда началась Перестройка, то легализовавшиеся эсдеки в своих идеологических позициях и пропаганде вполне соответствовали своим западным коллегам.

Тут произошел крах Советского Союза, и противостояние между «Западным» и «Восточным» мирами прекратилось. Существование европейской социал-демократии как оппонента «тоталитарному коммунизму» потеряло смысл. А одновременно начало стираться отличие эсдеков от либералов. В конце ХХ века либеральную политику в Европе проводили как раз эсдеки – Герхард Шредер и Тони Блэр достаточно характерны. Видимо, пришло время эсдекам сходить с исторической сцены и сливаться с консерваторами.

В свое время примерно такую же эволюцию проделали виги. Радикальная, даже экстремистская партия буржуазных либералов в эпоху буржуазных революций играла заметную революционную роль, противостоя феодальным консерваторам тори. Подчеркиваю – виги были буржуазными демократами и радикалами вплоть до экстремизма. Они вполне могли явиться на заседание британского парламента с оружием под полой и устроить там вооруженную потасовку.

Но вот буржуазные революции победили. Капитализм восторжествовал. И виги стремительно сдвигаются на правый фланг. Теперь уже не надо свергать существующий строй, надо сохранять завоевания революции. Политика вигов становится консервативной, а на левом фланге возникает новая партия – лейбористы, которая борется теперь уже с капитализмом. Старые консерваторы (феодалы) и новые консерваторы (буржуазия) из противников становятся союзниками, политика тори становится все более буржуазной, а виги вливаются в партию тори. Таким образом, двухпартийная система сохраняется, но теперь тори противостоят уже лейбористы – виги исчезли.

Подобный процесс происходил и на Континенте, разве что не так выраженно. Для континентальных стран двухпартийность не характерна, а потому феодальные консерваторы и буржуазные демократы, превратившиеся в консерваторов, не сливались в объятиях одной партии, существовали до некоторой степени изолированно – вступая, впрочем, в политические союзы против новой левой – социал-демократов. Посмотрите, как из общего буржуазно-революционного движения, к примеру во Франции, по мере решения своих задач буржуазной революцией, идет постоянный поток вправо как отдельных политиков, так и целых политических групп.

Общее буржуазное движение в борьбе с феодальной монархией возглавлялось во Франции Якобинским клубом. И вот мы видим постоянный поток политиков от якобинцев на правый фланг. Сначала выделились фельяны и образовали в Законодательном собрании правое крыло. В следующем году от якобинцев на правый фланг ушли жирондисты, а якобинцы превратились в монтаньяров. Якобинцы (монтаньяры) оставались у власти, пока для Франции существовала реальная угроза со стороны феодальной реакции. Но как только революционная Франция победила, якобинцы были сметены Термидором. Итак, за краткие годы Французской революции, по мере того, как эта революция решала свои задачи, мы видим, что все большее число политиков отходит от общего революционного движения и сдвигается направо – к консерваторам.

В последующие годы Францию ждала серия революций и контрреволюций, но уже в конце столетия мы четко видим – буржуазные партии в рядах противников Парижской коммуны. Сдвиг буржуазии с левого фланга на правый произошел.

Итак, континентальная буржуазия начала XIX столетие как радикально-революционная сила, а закончила как право-консервативная, то есть проделала ту же эволюцию, что и виги на Британских островах.

И вот теперь, в конце ХХ столетия, точно такой же процесс затронул и социал-демократов (лейбористов). Реформы Рузвельта и введение антитрестовского законодательства, всеобщее избирательное право, профсоюзное законодательство и социальная защищенность привели в европейских странах и США к формированию общества двух третей, а рабочий класс по уровню дохода слился со средним классом. Цели, которые ставило и пыталось решить социал-демократическое движение в XIX и XX столетиях, практически были достигнуты, а потому эсдеки начали сдвигаться вправо, и их отличие от либералов – стремительно таять. Именно эсдеки проводили консервативную политику в конце ХХ столетия, оказываясь у власти.

Казалось бы, им пришло время сливаться с консерваторами и сходить с политической сцены как самостоятельной силе. Некие, еще не до конца реализованные «идеалы социализма», как порождение идеологии рабочего класса, не вносят уточнений в этот прогноз. Что с того, что не все мечты рабочего класса сбылись? Сам рабочий класс быстро сокращается в численности и не играет уже доминирующей роли, как это было еще в средине ХХ столетия. Рабочий класс уходит с политической сцены, как ранее стремительно сократилось и ушло из политики крестьянство. Уйдут в прошлое и его идеалы. Процесс ухода с политической сцены рабочего класса сопровождается «деидеологизацией» социал-демократов. Эсдеки теперь опираются на некий «новый средний класс», достаточно хорошо описывая этот феномен социологически, но не раскрывая его классовый характер с точки зрения марксизма (смотрите – Новый Средний Класс как причина кризиса российской социал-демократии). Впрочем, деидеологизация лишь подчеркивает кризис, в который попали эсдеки – отсутствие идеологии лишь облегчает переход на идеологические позиции консерваторов.

Однако тут на «помощь» эсдекам пришли либералы. Либеральная политика Рейгана и Тэтчер, которую впрочем с успехом продолжили Шредер и Блэр, привела к тому, что современное европейское социальное государство усыхает и деградирует. Происходит бегство промышленности из развитых в прошлом стран. Доходы европейских трудящихся сокращаются. Идет скрытая ревизия реформ Рузвельта (смотрите по этому поводу – Жадность фраера губит). Кризис не замедлил разразиться.

На улицы снова выплескивается волна протеста – как будто социал-демократия обрела второе дыхание.

Это до некоторой степени поможет эсдекам сохранить свою идентичность, сохранить себя как вполне определенное политическое течение,избегать какое-то время слияния с консерваторами-либералами. Но полностью проблему сохранения социал-демократии как политического течения это не решит – нельзя законсервировать какую-либо стадию общественного развития, следовательно, невозможно политическому движению, соответствующему этой стадии, сохраняться на левом фланге, не видоизменяясь.

С кризисом так или иначе необходимо бороться. В идеале – необходимо принять меры, полностью исключающие возможность повторения кризиса. А какие это меры? Необходимо распространить суть реформ Рузвельта и принципы кейнсианства на весь Земной шар – как минимум на те страны, куда сбежала европейская промышленность. Если какая-либо страна становится промышленным цехом Планеты, в ней должно устанавливаться общество двух третей. Какими мерами – безразлично, но доход широких народных масс в этом случае необходимо поднимать до европейского уровня. Иначе кризис неплатежей будет регулярно повторяющейся грустной (если не трагичной) реальностью. Нельзя возложить тяжкую обязанность потребления всего, что производит Земная промышленность, только на элиту – не справится.

А способна ли европейская социал-демократия выдвинуть такую цель?

Крайне сомнительно. Добившись объединения Германии, немецкая социал-демократия столкнулась с общим понижением уровня жизни в Германии. Общеевропейский экономический кризис (вообще-то кризис общемировой, но в данном случае нам важно, что он общеевропейский, то есть ставит под сомнение возможность существования Единой Европы) для блокирования потребует принятия таких мер, которые еще больше ударят по уровню жизни наиболее развитых стран Европы – Франции и Германии. Прежде всего эти страны должны вытягивать из кризиса Грецию и Португалию. Но если вытягивать, то за счет падения уровня жизни в самих Франции и Германии. После опыта объединения Германии это стало отчетливо ясно. Но для дрейфующей вправо последние тридцать лет европейской социал-демократии подобные жертвы затруднительны, а потому об общеевропейской солидарности забыли и от аутсайдеров требуют затягивать пояса.

Таким образом, мировой экономический кризис хотя и продлевает существование социал-демократии, но не отменяет ее дрейф вправо.

Впрочем, неважно – есть ли кризис, или его нет. Стремительный уход эсдеков вправо (или вообще из политики) станет фактом сразу же, как только четко оформится политическое движение пролетариата новой постиндустриальной эпохи. Появились лейбористы – виги слились с тори. Появятся развитые новые левые – эсдеки стремительно уйдут на правый фланг.

Пока же развитого политического движения нового пролетариата еще нет. Инженеры (пролетариат эпохи Научно-технической революции) пока что породили два заметных политических течения – зеленых и пиратов. Но эти движения существуют изолированно друг от друга – Гринпис не входит в Пиратский интернационал. Возможно, не хватает какого-то третьего элемента идеологии инженеров, чтобы движения класса инженеров соединились в одну партию.

Однако очевидно, что по мере развертывания постиндустриальной формации, будут накапливаться противоречия, соответствующие этой формации. А раз так, то произойдет и осмысление этих противоречий – необходимые элементы идеологии инженеров будут выработаны. И как только это произойдет, дни социал-демократии будут сочтены.

Впрочем, у социал-демократии есть возможность (единственная), чтобы сохраниться как левому политическому течению и в этом случае. Эту возможность использовал в свое время Карл Маркс.

Леворадикальный буржуазный демократ Карл Маркс был антикоммунистом, об этом вполне определенно пишет Э.В.Ильенков, и здесь я приведу обширную цитату из его статьи "Маркс и западный мир", напечатанной в № 10 Вопросы философии за 1988г:
«И Маркс, и Энгельс начинали свою биографию именно в качестве наиболее радикальных теоретиков буржуазной демократии, в качестве наиболее решительных защитников принципа "частной собственности", которая сливалась тогда в их глазах с принципом полной и безоговорочной свободы личной инициативы.

В качестве лидера революционной демократии Маркс, естественно, выступал против идей "обобществления собственности". "Rheinische Zeitung", которая не признает даже теоретической реальности за коммунистическими идеями в их теперешней форме, а, следовательно, еще менее может желать их практического осуществления или же хотя бы считать его возможным, — "Rheinische Zeitung" подвергнет эти идеи основательной критике" (Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения, т.1, стр.117). /…/

Для позиции Маркса чрезвычайно характерно здесь следующее признание: "Мы твердо убеждены, что по-настоящему опасны не практические опыты, а теоретическое обоснование коммунистических идей; ведь на практические опыты, если они будут массовыми, могут ответить пушками, как только они станут опасными; идеи же, которые овладевают нашей мыслью, и к которым разум приковывает нашу совесть, подчиняют себе наши убеждения — это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им..." (Там же, стр.118).»

Итак, Маркс вполне допускал возможность применения пушек против опасных практических коммунистических опытов, а с теоретическим коммунизмом намеревался решительно бороться.

Но! Шло время смены идеологии, эпоха перелома идеологии. Старая радикальная идеология буржуазной демократии уходила в прошлое. Во всяком случае – уходила в прошлое как левое политическое течение. Можно было оставаться буржуазным демократом, но в этом случае становился неизбежным сдвиг на правый политический фланг. А вот этого Карл Маркс и не хотел.

И тогда он покинул тонущий корабль буржуазной идеологии и перешел на лодку возникающей идеологии рабочего класса, помогая становлению только лишь возникшего политического течения. Так появился Интернационал.

Вот именно этот вариант идейной эволюции может применить и современная социал-демократия.

Идет эпоха смены идеологий. Старая идеология рабочего класса уходит в прошлое. Следом уйдут и все идеологические штампы, созданные в рамках этой идеологии. Они перестанут быть привлекательными для широких народных масс. Появятся новые проблемы, которые надо будет решать. Эти проблемы породят новые идеи, что будут вести за собой народные массы. Только формулируя эти новые идеи, только создавая идеологию нового пролетариата, идеологию класса инженеров, социал-демократия сможет сохраниться как левое, следовательно, живое политическое движение. Вариант такой идеологии, а если не вариант, то хотя бы направление, в котором необходимо сдвигать идеологию социал-демократии, вы можете найти в серии моих статей – http://anatolsen.narod.ru/soc/

В оглавление