"Переход от плановой к рыночной экономике в России не был задуман как самоцель. Он предполагал минимизацию текущих экономических и социальных издержек на приращение национального богатства, но никак не появление десятков миллионов людей, живущих за чертой бедности.С 1992 года усиленно культивировалась чуждая стране экономическая теория, направленная не на созидание, а на разрушение."                                                                                                                      Львов Д.С.

Самовоспроизводящаяся бедность

Отрывки из статьи академика Львова Д.С. "Нравственная экономика"

         В Послании президента Федеральному собранию в качестве одной из приоритетных задач развития была названа проблема борьбы с бедностью

         Действительно нетерпимо, когда 36 миллионов наших сограждан — четверть населения России — имеют доход ниже прожиточного минимума. Да и сам прожиточный минимум является по мировым меркам крайне низким. Это примерно 2 доллара на человека в день. Трудно себе представить, как вообще могут жить, а вернее — выживать, люди, у которых доходы еще ниже. Поднять доходы бедного населения хотя бы до прожиточного минимума — и не завтра, а сегодня, не дожидаясь, когда будет удвоен ВВП, — вот в чем суть решения поставленной проблемы. С этого нужно начинать! Удвоение ВВП — действительно важная установка долгосрочного развития. Однако, как свидетельствуют данные социологических исследований, добиться этого при столь масштабных размерах нищеты невозможно.

Бедность сегодня превратилась в один из мощных сдерживающих факторов экономического роста. Мы перешагнули допустимую границу, за которой человек выталкивается из активного процесса созидания. У него меняются целевые ориентиры, формируется искаженный социально-психологический генотип. И генотип этот уже начинает самовоспроизводиться, а это создает серьезную угрозу обществу.Нынешняя бедность — социальная болезнь, без излечения которой мы все рискуем погибнуть.

         Надо понимать, что главной силой, сдерживающей решение проблемы бедности, для нас являются отнюдь не низкие темпы роста. Хотя никто не будет отрицать, что рост экономики может оказать весьма благоприятное влияние на разрешение важнейших социальных проблем, в том числе и сокращение численности бедного населения. Но чтобы возможности роста реально переплавились в увеличение доходов беднейших граждан, нужен соответствующий распределительный механизм, ставящий ограничения в чрезмерном увеличении доходов наиболее богатых. Такого механизма у нас сегодня нет. А поэтому доля доходов богатейших и бедных слоев населения в совокупных личных доходах граждан имеет у нас не только неоправданно большой разброс в пользу богатых, но и разнонаправленную динамику.

         Так, за последние десятилетия доля доходов беднейшей части населения в совокупном личном доходе не росла, а снижалась. Особенно резко снизилась доля первой квинтильной (20-процентной) группы. Эта наиболее бедная часть населения — позор России. Так вот, за десять лет доля доходов этой беднейшей группы сократилась вдвое! Снизилась доля доходов и второй, и третьей, и четвертой квинтильных групп, но уже в меньшей степени. Так, доля второй 20-процентной группы, тоже полунищей России, снизилась в 1,5 раза, третьей — на 1/3, а четвертой — на 10 процентов.

         И только доля доходов 20 процентов наиболее богатого населения России не снижалась, а росла. За десять лет она увеличилась в 1,5 раза!

         Как видим, в выигрыше от проводимых экономических реформ оказалась небольшая, но наиболее богатая и влиятельная часть населения России — а 80 процентов населения, то есть основная часть России, проиграли!

         Но самое печальное состоит в том, что при сложившемся характере распределения личных доходов эти 80 процентов населения теряют всякую перспективу жить лучше.

         В рамках указанного распределения доходов бедность становится самовоспроизводящимся фактором. Иначе говоря, чем больше усилий мы будем вкладывать в решение проблемы бедности, тем больше бедных будет в нашей стране. И такое положение сохранится до тех пор, пока мы не сумеем принципиально изменить сложившуюся систему распределения совокупного дохода России, позволяющую ничтожному меньшинству преумножать свои дохода за счет разорения подавляющего большинства, реально создающего материальные богатства страны.

         И дело здесь не просто в высокой дифференциации между доходами 10 или 20 процентов наиболее богатого населения к 10 или 20 процентам наиболее бедного населения. Это соотношение правомерно использовать в условиях нормального распределения прироста личных доходов, имеющего место в современных странах с рыночной экономикой. Наша страна в этом плане является ненормальной. Ненормальной с точки зрения абсолютно непропорционального прироста доходов богатейшего населения при разорении основной массы наших сограждан.

         Для того чтобы выправить сложившуюся «ненормальность», необходимо незамедлительно решить две взаимосвязанные задачи.

         Первая — осуществить предложенную нами реформу заработной платы. Введение гарантированного уровня оплаты труда, обеспечивающего человеку стартовые условия для нормального воспроизводства рабочей силы, явится тем базовым элементом, который позволит воссоздать нормальный, по западным меркам, закон распределения личных доходов граждан по отдельным социальным группам.

          Вторая — внести изменения в действующий Налоговый кодекс, касающиеся прежде всего двух определяющих для решения проблемы бедности элементов.
         Во-первых, это немедленный отказ от так называемой плоской шкалы налогообложения в 13 процентов для бедных и богатых. В этом плане следовало бы вообще отказаться от обложения граждан с доходами ниже 500—600 долларов в месяц. Эту потерю для бюджета нужно компенсировать прогрессивной шкалой обложения сверхдоходов наиболее состоятельной части наших сограждан (доходы сверх нормального уровня, определяемого, например, средней кредитной ставкой на вложенный капитал или средней рентабельностью капитала в обрабатывающей промышленности и т. д.).
         Во-вторых, активно задействовать механизм обложения недвижимого имущества. Налог на имущество мыслится нами как налог на сверхдоход, который образуется у собственника этого имущества в связи с благоприятными внешними условиями (рента местоположения) и масштабами самого имущества, превышающими законодательно устанавливаемую норму. Главное — это объективный учет налогооблагаемой базы. Она ни в коем случае не должна определяться по оценкам бюро технической инвентаризации. Только реальная рыночная цена имущества может служить его налогооблагаемой базой. Иначе говоря, здесь следует поступить так, как это происходит в реальной рыночной экономике западных стран. В отличие от Запада, у нас оценка недвижимости идет по нормативно-расчетным ценам, наподобие тех, которые действовали еще в советские времена. Такая оценка в разы, а нередко, и на несколько порядков оказывается ниже рыночной цены. В результате происходит самовозрастание и без того неумеренно высоких доходов новых собственников. Для них оказывается крайне выгодным переводить свои текущие сверхдоходы в недвижимое имущество: строить особняки-дворцы, приобретать десятки гектаров заповедных земель, покупать по десять и более квартир в престижных районах Москвы и Подмосковья, а также в престижных регионах страны.

         А выгодно накапливать недвижимое имущество потому, что оно облагается лишь номинально и притом по крайне низкой процентной ставке. По расчетам   Н. Шевякова, сегодня эта ставка к средней рыночной цене имущества не превышает трехтысячной доли процента! По существу, имущество богатых выведено из-под налогообложения. Не нонсенс ли это? Отсюда в таких мегаполисах, как Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Екатеринбург и др., на рынках вторичного жилья постоянно возрастающий дефицит. Богатые понимают, что вложение средств в имущество — это сегодня наиболее выгодный способ сохранения и приумножения своих денежных доходов. Их понять, конечно, можно. Но понять нашу власть, которая считает необходимым вместо бедных дотировать богатых, нормальному человеку просто не дано.

         Достаточно ввести прогрессивный налог на имущество, как в экономике и в обществе все встанет на свои места. Не трудно прикинуть, что только по одному так называемому Рублевскому направлению Подмосковья эта акция позволит казне дополнительно получить десятки миллиардов долларов дохода в год!

         Иначе говоря, только «налог на Рублевку» позволит раз и навсегда решить проблему бедности. А сколько в нашей стране таких «Рублевок»? По нашим оценкам, полномасштабное использование «налога на Рублевку» позволит удвоить, а скорее всего, утроить нынешний уровень доходов федерального бюджета. Мы же, по существу, ходим по долларам и при этом изображаем из себя нищих.

         Разве нельзя, например, немедленно прекратить и резко снизить отток отечественного капитала за границу? В связи с этим нужно самым серьезным образом подойти к изучению вопроса о целесообразности введения той или иной разновидности так называемого налога Тобина (известного экономиста, лауреата Нобелевской премии по экономике). В классическом случае он представляет собой налог на все сделки по купле-продаже иностранной валюты. Такие варианты, использовавшиеся, например, в Чили и в Израиле, предусматривали необходимость для иностранных инвесторов депонировать значительные средства в стране-рецепиенте в случае осуществления краткосрочных инвестиций.

         «Продавленный» с помощью наших ультраправых либералов закон о либерализации внешнеэкономической деятельности является не только научно неаргументированным, но и чрезвычайно опасным для страны по своим социально-экономическим последствиям.

         Мы об этом писали и президенту, и премьер-министру. К сожалению, никакой реакции со стороны власти на наши предложения не последовало.

         Удивление вызывает сам факт, что при принятии нового валютного закона интересы десятка богатейших олигархов перевесили интересы многомиллионного населения России. В нынешних условиях допускать столь масштабную либерализацию капитала нельзя было никоим образом. В результате, мы сами себя лишили возможности в очередной раз не только принципиально решить проблему бедности, но и создать все необходимые условия для развития социальной сферы.

         По нашим оценкам, за годы реформ было вывезено около 500 миллиардов долларов. Ежегодно из страны продолжает вывозиться (легально и нелегально) более 25 миллиардов долларов. Для решения проблемы бедности, по существу, необходимо было бы сократить этот поток всего на треть. Таков порядок сопоставлений. И если мы этого не сделали до сих пор, то это лишь свидетельство нежелания или непонимания нынешними руководителями высших экономических ведомств страны указанной проблемы. По-видимому, имеет место и то, и другое.

Болезнь цен в общественном секторе рыночной экономики

         Сегодня наиболее опасной для целей стратегического разворота страны на путь научно-технического прогресса, перехода к экономике знаний становится господствующая в умах наших правительственных либералов идеология снижения роли государства в рыночной экономике.

         Один из проповедуемых ими исходных тезисов состоит в необходимости сокращения бюджетных расходов на развитие науки, образования и других важных для страны секторов социальной сферы.

         При этом нередко можно слышать, что наши расходы на науку, образование, медицину являются крайне завышенными по сравнению с объемами нашего ВВП. Вот в других западных странах объем ВВП в несколько раз больше, чем в России, поэтому они и могут тратить больше бюджетных средств на те же науку и технический прогресс. А мы, дескать, должны жить по средствам и уменьшать свои аппетиты на поддержку науки и образования. Заметьте, опять все та же убогая логика: бедный должен оставаться бедным.

         Наши либералы, по-видимому, слабо себе представляют, что с теоретической точки зрения давно установленным фактом является существование в рыночной экономике достаточно широкой сферы общественно полезной деятельности, которая «выпадает» из круга обычных рыночных отношений. Иначе говоря, для этой сферы не действуют рыночные законы спроса и предложения.

         В этой сфере издержки по определению растут быстрее цен, что неизбежно делает ее с экономической точки зрения заведомо убыточной. И если в этой важной с общественной точки зрения сфере будут использоваться чисто рыночные механизмы, то она просто прекратит свое существование. Иначе говоря, у общества не будет, например, классической музыки, фундаментальной науки, многих других областей производства новых знаний, произведений искусства, культурного наследия и т. п.

         Тезис о специфической болезни цен применительно к сфере исполнительского искусства был впервые сформулирован еще в 1966 году В. Баумолем и В. Боуэном в их теперь широко известной книге «Исполнительское искусство — экономическая дилемма». Болезнью цен «страдает» и сфера научно-исследовательской и проектно-конструкторской деятельности.

         Там тоже — особенно на первых этапах появления нового знания, когда еще не представляется возможным оценить его общественную полезность, — действует закон болезни Баумоля: издержки на получение нового знания существенно опережают цену на возможный продукт от этого знания. Сокращение цен на знание в таком случае невозможно без сокращения объемов распространения самих знаний. А это означает, что сокращение бюджетных ассигнований на фундаментальную науку заведомо будет приводить к деградации самой науки. Нет нужды говорить о катастрофических последствиях реализации пресловутого принципа ухода государства из экономики для нашей страны, для ее будущего. В этом случае мы будем просто обречены на отставание от мировой экономики знаний. Но теперь уже навсегда.

         Рассматриваемый феномен и определяет границы той части рыночного пространства, внутри которой требование повышения эффективности рыночной деятельности оборачивается угрозой катастрофического свертывания производства знаний в стране (см. А. Я. Рубинштейн. К экономической теории культурной деятельности. М., 2002, стр. 13).

         Рассматриваемый феномен и определяет границы той части рыночного пространства, внутри которой требование повышения эффективности рыночной деятельности оборачивается угрозой катастрофического свертывания производства знаний в стране (см. А. Я. Рубинштейн. К экономической теории культурной деятельности. М., 2002, стр. 13).

         В принципиальном плане следовало бы вообще освободить от большей части налогов всю сферу фундаментальной науки и приоритетные направления создания новой техники. В первую очередь речь идет о подоходном налоге, социальном налоге, НДС, экспортно-импортных пошлинах. Кроме того, в более широких масштабах здесь следует реализовать механизм целевого дотирования освоения новых поколений техники — с постепенным снижением этих масштабов при выходе на проектные показатели выпуска.

         Важную стимулирующую роль в развитии наукоемкого сектора призвана сыграть рассмотренная выше реформа оплаты труда. Повышение средней заработной платы должно здесь идти с заметным опережением по отношению к другим секторам экономики.

         Изложенный подход в определяющей мере правомерен и для других секторов социальной сферы. Напомним, что одна из первых работ западных экономистов, посвященная обоснованию принципа двухступенчатости предоставления социальных благ и услуг в рыночной экономике, принадлежит уже упомянутому Нобелевскому лауреату Дж. Тобину. Еще в 1970 году им были рассмотрены блага, распределение которых с помощью стандартного рыночного механизма не эффективно (и не гуманно). Дж. Тобин предлагал использовать в этом случае принцип рационирования. Теперь во многих странах мира такие блага, как здравоохранение, образование, коммунальные услуги и т. п., предоставляются до определенного уровня бесплатно или по низким фиксированным ценам, а выше данного порога рассматриваются в качестве обычных рыночных благ. В свое время этой проблеме были посвящены исследования и наших выдающихся ученых-экономистов: академиков     Л. Канторовича, С. Шаталина, В. Макарова; докторов экономических наук О. Пчелинцева и В. Гребенникова и др. Неплохо было бы нашим нынешним апологетам огульного вытеснения государства из экономики ознакомиться с работами этих авторов.

         Стоит напомнить им о фундаментальных исследованиях докторов экономических наук А. Лурье и В. Лившица, в которых ими была доказана необходимость перекрестного субсидирования пассажирского железнодорожного транспорта за счет доходов от грузовых перевозок и   т. д. Пора, давно пора нашим реформаторам хотя бы иногда заглядывать в работы не только западных, но и наших собственных ученых, знакомиться с богатейшим наследием отечественной, в том числе и советской, экономической мысли. От этого выиграет наше общее дело.