Экономика

Особенности становления капитализма в России
(по страницам книги С. М. Меньшикова «Анатомия российского капитализма»)

В конце 2008г. московское издательство «Международные отношение» выпустило 2-е, дополненное, издание книги известного экономиста, профессора С. М.Меньшикова «Анатомия российского капитализма ». Это фундаментальная монография, в которой предпринят обстоятельный анализ различных сторон развития российской экономики в постсоветское время. На разных страницах данной монографии можно найти и сведения о специфических особенностях становления капитализма в нашей стране. Эти специфические особенности, наряду, конечно, с другими характеристиками, создают элементы той макроскопической «системы координат», которые обязаны учитывать в своей деятельности организации, отстаивающие интересы трудящихся и это те особенности, которые придают особый драматизм переживаемому экономическому кризису. Вот причины, по которым нам показалось целесообразным познакомить, хотя бы вкратце, посетителей сайта с соображениями, высказанными С. М. Меньшиковым по данному вопросу. При изложении почти всюду использован текст автора.
Материал подготовил В. В. Волков

Как отмечает С. Меньшиков уже на первых страницах книги, к концу существования СССР экономика России приобрела ту особую структуру (преобладание топливно-сырьевых отраслей, военно-ориентированого промышленного и научно-технического комплексов), которая отличает ее от большинства стран мира, делает трудной адаптацию экономики к классической капиталистической модели обычной промышленно развитой рыночной страны, ориентированной на производство товаров и услуг для личного потребления (стр. 22). Такие характеристики экономики, как отсутствие развитой автомобильной индустрии, сети современных автострад, недоразвитость индустрии компьютеров, телекоммуникаций, промышленности потребительских товаров и отраслей, выпускающих для нее оборудование, свидетельствовали о том, что Россия еще не успела пройти позднюю стадию индустриализации, характерную для развитых стран в последние десятилетия 20-го века (стр. 363).

Существенно, что российский капитализм сразу возник как капитализм крупных монополистических концернов и банков (стр. 14). Приватизация шла на базе отдельных предприятий, но их последующее слияние и сращивание в крупные компании происходило в считанные годы. Страной с высокой степенью концентрации капитала считаются США, но вот данные о степени монополизации в двух странах, которые приводит С.Меньшиков. В США на долю 25 крупнейших корпораций приходится 25% рыночной стоимости всех акций в стране, а на долю 500 компаний – 63%. В России же на долю всего 50 компаний приходится более 90% всей рыночной стоимости акций, котирующихся на фондовых биржах страны (стр. 10), т.е. уровень концентрации капитала в России много выше, чем в США. Один из результатов этого процесса – раздел рынков между крупнейшими концернами. Вместе с сетевыми компаниями в розничной торговле концерны образовали систему сплошной монополизации, участники которой кормятся за счет монопольного ценообразования и именно это обстоятельство порождает у нас систематическую неденежную инфляцию.

Образовавшаяся же у нас капиталистическая элита, пишет С. Меньшиков, отличается тем, что « … выросла практически исключительно за счет присвоения государственной собственности. Причем категория богатых собственников создавалась как из рядов прежних королей теневого бизнеса, первоначально накопивших некоторые капиталы в условиях плановой экономики, так и из прежних менеджеров государственных предприятий, которые … сумели захватить контрольные пакеты приватизируемых концернов и превратиться в собственников» (стр. 226).

Особо отмечает автор, что российский капитализм – это слияние олигархического капитала с коррумпированной бюрократией и оргпреступностью. Каждый из них заинтересован в максимизации своей доли и поэтому система не может существовать иначе, как сокрытием значительной части доходов от государства, т.е. полагаясь на большой теневой сектор (стр.264). Сокрытие доходов приводит к невыплате государству налогов в размере не менее 10% ВВП (стр.256), что создает дефицит ресурсов на развитие социальной сферы.

Важная особенность нашего капитализма – « ... его зависимость от государства и опора на него. В России еще в 18-м веке наиболее успешными были предприниматели, которым государство даровало особые права на эксплуатацию рудников и заводов, а также крепостную рабочую силу. Но и после отмены крепостного права расчет капиталистов на поддержку государства заказами и субсидиями был велик». В результате «почти не было успешных отечественных капиталистов в обрабатывающей промышленности (кроме текстильной и оборонной), а большинство крупных машиностроительных, металлообрабатывающих, сталелитейных и угольных компаний принадлежало иностранному капиталу» (стр. 39). В сегодняшней России картина сплетения власти и бизнеса сложная. Есть сферы, настолько подчиненные местным олигархическим группам, что центральной и региональной власти их трудно, либо невозможно контролировать. В 90-е годы значительная часть бюрократического аппарата была подчинена разным олигархическим группам, в последующем прямое сращивание высших эшелонов власти с конкретными олигархами вроде бы сошло на нет, но сохранялась практика регулярных встреч президента с ведущими деятелями бизнеса, т.е. теми же олигархами, и делались попытки координировать с ними действия властей. (стр.388). Тут можно вспомнить, как некоторое время назад под давлением РСПП, выступавшего за уменьшение налоговой нагрузки на бизнес с целью ускорения экономического роста, правительство снизило ЕСН (Единый социальный налог) с 41.5% до 26%: считалось, что бизнес использует сэкономленные средства для роста капиталовложений и воздержится от роста цен. В действительности не произошло ни того, ни другого, но зато уменьшились доходы Пенсионного фонда и их дефицит был покрыт из федерального бюджета (стр. 337).

Принципиальной особенностью нашей экономики, указывает С.Меньшиков, являются существенные перекосы в структуре промышленного производства. Так, если в 2007г. объем промышленной продукции у нас все еще отставал от российского уровня 1990г. на 20%, то нефтегазовая промышленность превзошла этот уровень (105%), металлургия почти сравнялась с ним (стр.413). И это при том, что уровень рентабельности в промышленности России существенно превосходит показатели, например, США. Так, у нас средняя рентабельность по промышленности в период активного роста в 1999-2000гг составляла 25%. В нефтедобыче она составляла 58-67%, в цветной металлургии 52-57%. Отставание от средней рентабельности характерно для машиностроения – 14-17%, электроэнергетики 13-14%, легкой и пищевой отраслей – 7-13%. В США же по данным за 1998г. средняя рентабельность в обрабатывающей промышленности (отношение прибыли до уплаты налогов к продажам) – 8%, а отраслевая колебалась между максимумом в 19.2% для фармацевтики и минимумом в 3.1% для черной металлургии. В добывающей промышленности она составляла в 1990-1999гг. 2.5-7.8%, в розничной торговле 1.3-3.4% (стр. 48).

Относительно нефтегазовой промышленности и металлургии – экспортно-ориентированных отраслей – С. Меньшиков отмечает, что в них сверхприбыль создается не от разницы внешних и внутренних цен, а от разницы между внутренними издержками добычи и ценами реализации. Если цены реализации внутри страны сравняются с мировыми, то сверхприбыль даже увеличится, так как потребитель будет вынужден платить рублевый эквивалент экспортных цен. Издержки ведь при этом не могут вырасти настолько же, насколько повысятся цены реализации (стр. 220). А вот нефтепереработка составляет 80% от советского уровня, хотя заводы принадлежат тем же, кто гонит сырую нефть на экспорт. Просто внутренний рынок, где в основном реализуются нефтепродукты, обладает более низкой рентабельностью. Продвигать же нефтепродукты на зарубежные рынки хлопотно – ведь пришлось бы потратиться на переоборудование и модернизацию заводов. Между тем валютные потери от продажи сырой нефти вместо бензина, керосина, дизтоплива весьма велики.

Отставание ряда отраслей промышленности от уровня 1990г. связано с тем, что восстановление производства после шока начала 90-х годов было невозможно без специальных усилий государства. А оно отказывалось от помощи производству, полагаясь на «животворную силу рынка» и на приток иностранного капитала. «Животворная же сила» работала на вложения капитала в отрасли, обеспечивающие максимальные прибыли, прежде всего, в экспортно-ориентированные. К прибыльным отраслям относится также розничная торговля, особенно сети супермаркетов, но чем привлекательнее эта сфера – тем больше капиталов уходит туда и вообще в сферу посреднических и иных рыночных услуг, тем меньше их остается для производства товаров, особенно для промышленности. Не менее прибыльны посреднические операции по торговле импортными товарами. Маржа от импорта намного выше, чем от торговли товарами внутреннего производства (стр.418).

С. Меньшиков также считает необходимым отметить, что существует еще особый психологический настрой представителей отечественного капитала – настрой, делающий их ожидания прибыли чрезмерными. Соответственно, « Обычное для предпринимателей Запада поведение, когда они ориентируются скорее на малую удельную прибыль, на единицу продукции при массовом обороте, а не на большую удельную прибыль при малом обороте, у нас не стало широко распространенным» (стр.73).

Что касается причины большинства перекосов в экономике, то ею, считает автор, «... является узость внутреннего рынка потребительских и капитальных товаров, что, в конечном счете, упирается в низкие доходы и малую платежеспособность большинства населения, т.е. в недостаточность массового спроса» (стр.429). «Ограниченность внутреннего рынка делает непривлекательными вложения в отрасли, не ориентированные на экспорт и не производящие товары для маленькой прослойки богатых людей. Это объясняет отток капитала из страны при том, что производственные отрасли страдают от недостатка инвестиционных ресурсов» (стр.72). (К отраслям внутреннего рынка относятся машиностроение и металлообработка, нефтехимия, лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная, пищевая, легкая, топливная).

После 1998г. валовые инвестиции в основной капитал, существенно сократившиеся сравнительно с 1991г., « стали расти, но к 2007г. составляли лишь 73% от уровня 91г. Это обстоятельство подчеркивает слабость нашей экономики – незначительный объем нового промышленного и инфраструктурного строительства, прогрессирующее старение основных фондов».

О состоянии финансовой сферы сделаны, в частности, следующие заключения: концентрация банковского капитала находится у нас на среднем уровне, доля 20 крупнейших банков в активах всех коммерческих банков составляла в 2006г. 52.7%, но при этом на долю ВТБ и Сбербанка приходилось 29.7%. Т.е. концентрация достигается за счет доли двух госбанков. (стр.80). На кредитование предприятий приходится лишь 30% банковских активов. Нежелание банков кредитовать производство объясняли вначале высокой доходностью других операций – игра на валютных курсах, вложения в краткосрочные гособлигации, прокручивание средств госучреждений. Сжатие этих источников доходов картину не изменило, что объясняется непрозрачной финансовой отчетностью предприятий, не позволяющей достоверно оценить их кредитоспособность (стр.77).

Особый оттенок российскому капитализму придает, по мнению С. Меньшикова, то обстоятельство, что «С одной стороны, именно Россия является главным источником накопления капитала, но с другой – не она, а заграница является главной сферой его хранения и использования».

Еще одной особенностью нашей экономики является образование, условно говоря, «кремлевской финансово-промышленной группы». Одним из признаков принадлежности к этой группе, полагает С. Меньшиков, являлся личный контроль над компанией или банком со стороны представителей группы лиц, близких к президенту страны. Другим признаком является совместное участие в ключевых финансовых и других деловых операциях. В состав группы он включает, в частности, «Газпром», «Роснефть», Авиационную и судостроительную корпорации, Внешторгбанк и ряд других структур (стр. 223). По своей совокупной капитализации группа явно превосходит другие финансово-промышленные образования. Как считает автор, наиболее предпочтительным явился бы такой вариант развития событий, когда государственный сектор, в частности в лице «кремлевской группы», «превратился бы в главный локомотив роста российской экономики» (стр. 9).

Характерным признаком российского капитализма, способствующим его чрезмерному монополизму, является, как считает С.Меньшиков, отставание малого бизнеса. По данным на 2003г. малые предприятия (к ним относятся предприятия с небольшим числом работников, например в промышленности, строительстве – не свыше 100, в розничной торговле – не свыше 30) составляли 30% всех частных предприятий, на них работало 12-13% от общего числа занятых. На малый бизнес приходилось 25% розничной торговли и почти 50% оборота оптовой торговли. В некоторых отраслях доля таких предприятий по численности весьма велика – 26% в полиграфии, 11% в лесной индустрии. 75% малых предприятий приходится на промышленность, строительство и розничную торговлю (включая общественное питание). В этих отраслях занято почти 80% работников малого бизнеса и они дают 75% всей его продукции. Размер большинства предприятий невелик: в промышленности средняя занятость на них 10-11 работников, в рознице – 5-6 человек. В то же время, например, в США на сопоставимых по численности малых предприятиях сосредоточено 23% всех занятых (т.е. вдвое больше, чем в России) и они составляют 2/3 общего числа предприятий. При этом развитие малого бизнеса приходится в основном на услуги и розничную торговлю (стр. 239-244).

Ситуация в России характеризуется большой долей госсектора в экономике: к нему относятся естественные монополии, социальная сфера, госпредприятия в обычных сферах бизнеса – банки, железнодорожный транспорт, связь, оборонные предприятия. Его роль резко возросла после создания госкорпораций в авиации, судостроении, автопроме, увеличения масштабов Роснефти.

Рассматривая степень участия государства в экономике, С. Меньшиков отмечает, что в российской экономической политике до недавнего времени преобладала неолиберальная тенденция сокращения государственного вмешательства и доли госсектора до минимума. Эта идея соответствовала интересам нарождавшейся финансовой олигархии, считавшей государство своим орудием. На Западе победа таких идей была связана с наступлением эпохи транснационального капитализма, для которого национальное госрегулирование было препятствием к господству на мировом рынке. Представление, что государство не должно играть активной роли в экономике, возможно, верно для стран, где частный бизнес присутствует во всех областях, ключевых для поддержания здоровой, сбалансированной экономики. Но в России это не так. Никогда бы не возникли перекосы между сырьевыми и обрабатывающими отраслями, если бы государство оставило в своих руках добывающие отрасли. Но произошло иначе и в результате возник гигантский разрыв в прибылях различных секторов экономики, препятствующий свободному перетеканию капитала в разных отраслях. Единственный способ освободить экономику от такого перекоса – государственное вмешательство. Для такого вмешательства, однако, имеется серьезное препятствие: в развитии российского капитализма тон задают олигархи с их стремлением к максимизации прибылей, что чаще всего противоречит национальным интересам. Их устраивает сложившийся путь развития, во вмешательстве государства через проведение активной промышленной политики они видят угрозу для сложившейся системы (отсюда разговоры об угрозе «нового передела собственности»). Для выражающих интересы олигархии неолибералов промышленная политика – «поворот назад, к госкапитализму». Но в экономической теории, напоминает С. Меньшиков, госкапитализм понимается не только применительно к госсобственности, но и в более широком смысле, включающем всю совокупность средств государственного вмешательства в рыночную экономику – от косвенных методов стимулирования активности бюджетными рычагами до координации всей экономики через государственное индикативное планирование. В той или иной форме такой госкапитализм существует во всех индустриально развитых странах (стр. 436).

Традиционно, сильная индустрия создавалась в ориентации прежде всего на внутреннего потребителя, в России же, как выяснилось при переходе к капитализму, промышленность ни по потребительским товарам, ни по машинам и оборудованию, неконкурентноспособна. Для ее модернизации необходимы капиталовложения, но из-за разрыва между низкими издержками добычи и производства топлива и другого сырья и высокими ценами их реализации, капитал будет стремиться в экспортные отрасли. Выправить положение можно с помощью промышленной политики, предполагающей помощь со стороны государства отраслям, в создании и развитии которых оно заинтересовано. Наши неолибералы заявляли, однако, что любое увеличение госрасходов разгоняет инфляцию. Они считали, что приток нефтедолларов сам по себе является фактором инфляции, ибо автоматически увеличивает денежное обращение внутри страны. Бороться с этим наплывом можно, изолируя эти деньги с помощью Стабфонда. Но ведь очевидно, что не все государственные расходы создают инфляционное давление: если имеются незагруженные производственные мощности, то рост денежного спроса покрывается ростом предложения, т.е. производства товаров и услуг. При этом закономерно ожидать даже понижения цен за счет экономии от масштабов производства. В долгосрочной перспективе ослабляют инфляцию расходы на создание инфраструктуры – строительство сети автострад, развитие средств связи, модернизацию транспорта. Все это должно вызвать рост производства в отраслях, производящих необходимое оборудование для оснащения инфраструктуры (стр. 399).

Характеризуя социальную сферу, С. Меньшиков обращает внимание на ту особенность, что в России до сих пор сохраняется старая система социального обеспечения, что, видимо, выгодно капиталистическому классу. Ведь оплата труда (рабочей силы) в равновесии тяготеет к затратам на воспроизводство данного производственного фактора, а они включают и расходы на медицину, образование, жилье и коммунальные услуги. Если эти затраты субсидируются государством, то капиталисты от них, соответственно, освобождаются и могут платить работникам намного меньшую зарплату. (стр.31). Обстоятельство это было по сути проигнорировано, когда общим направлением реформ в сфере социальных услуг (здравоохранение, образование, пенсионное обеспечение, ЖКХ) был объявлен переход на рыночный принцип платности. Все социальные услуги рассматривались неолибералами как товар, за который надо платить по его полной стоимости. Но отвечала ли этим реформам имеющаяся экономическая среда? Платность услуг предполагает ведь способность большинства населения их оплачивать по полной стоимости, т.е. требуется наличие высокого уровня личных доходов. Так как большинство людей живет наемным трудом, то зарплата должна тогда включать и затраты на социальные услуги по полной стоимости. Однако имеющая структура зарплаты, доставшаяся в наследство от СССР, исключает такие затраты (стр. 320).

И, наконец, та важнейшая особенность, что « ... у нас практически отсутствует рабочее движении «как самостоятельная сила в формировании доходов.» «На Западе профсоюзы сыграли огромную роль в том, что оплата рабочей силы постепенно приблизилась к ее полной стоимости. Кроме того, профсоюзы были массовой базой для социал-демократии, благодаря успехам которой было создано государство всеобщего благосостояния» (стр. 32). В России же, в отсутствие организованного сопротивления со стороны трудящихся, капиталистическое развитие с неизбежностью привело к значительному неравенству в распределении доходов и национального богатства. В первой половине 2007г. доля богатейших 10% населения составила 30% денежных доходов граждан, доля беднейших 10% - 2%. Неофициальные оценки указывают, что разрыв еще выше – от 25 до 40 раз (стр. 280 ). У нас « … доля большинства населения в доходах слишком мала, чтобы поддержать достаточный спрос на массовую продукцию доступных по цене товаров. Успешные отрасли с относительно высокой зарплатой « создают сравнительно малую часть общего числа рабочих мест и слишком малую часть трудовых доходов: на 4 главные экспортные отрасли приходится 8.6% общего фонда зарплаты в стране, при том, что там создается 15.9% валовой прибыли в экономике» (стр. 418).

С. Меньшиков приводит также следующие немаловажные сведения: В то время, как в США в 1989-1998гг. норма прибавочного продукта составляла 61%, в России в 1992-2001гг она составляла 97%, а с учетом скрытой прибыли – 133% (стр. 277). Это, с одной стороны, результат того, что у нас не действуют ограничительные правила буржуазно-реформаторского свойства, введенные в США ( и в других индустриальных странах Запада ) начиная с 30-40х годов 20-го века. С другой стороны, капитализм в России унаследовал от предшествующей системы низкую оплату труда вместе с субсидируемыми государством относительно низкими коммунальными и социальными расходами населения. Вместе с государственной собственностью он присвоил себе и повышенную долю прибавочного продукта, которая раньше доставалась государству.

В заключение, еще один вывод автора: как он пишет, доминирование в экономике страны монополий и финансовой олигархии проявляется в устойчиво сохраняющейся чрезмерной доле валовой прибыли (прибавочной стоимости) в национальном доходе и устойчиво низкой доле оплаты наемного труда - в 2005г. 44% от ВВП в России против 58% в США (стр.392). Именно это создает проблему узости внутреннего рынка. При повышении оплаты труда возможна ликвидация чрезмерной зависимости от внешнего рынка и создание основы для роста экономики в расчете на внутренний рынок.

Сказанное выше, между прочим, означает – заметим теперь от себя - что все те, кто ведет борьбу за увеличение доли оплаты наемного труда в ВВП, прежде всего наши пока еще немногочисленные свободные профсоюзы, представляют собой силу, отстаивающую действительно общенациональные интересы.