Кто и по отношению к чему в оппозиции сегодня
Отклик на интервью с Евгением Коноваловым

Сергей Шаракшанэ, член центрального правления, член рабочей «программной» группы бывшей СДПР

Российская социал-демократия буквально задыхается без общепартийной дискуссии, поэтому откликнусь на интервью с Евгением Коноваловым, усмотрев в нем вопрос – что есть «оппозиционность» сегодня. Думаю, вопрос важен для всех социал-демократов.

Смысл декларации, вынесенной в заголовок – «Инакомыслящие неугодны этому государству» – на мой взгляд, неточен. Евгений Коновалов, будучи в оппозиции к государству, отказал ему в доверии первым, т.е. он сам, Евгений Коновалов, дал санкцию на симметричные действия государства в свой адрес. Евгений знал, на что шел. Где-то в других местах, в странах европейской демократической цивилизации, государство может вести себя иначе: оппозиционер протестует на улице, но госучреждение, тем не менее, держит его на рабочем месте. У нас этой логики нет, но полное отсутствие всякой логики утверждать нельзя, т.е. основания для возмущения (которое, надо полагать, рассчитывают вызвать данной публикацией) у меня лично нет.

Теперь о том, что мне больше всего не нравится в игрушечных конфликтах Каспарова и Лимонова (которые, как становится понятно из интервью, активно поддерживаются Евгением Коноваловым). Мне не нравится абсолютизация ими своей оппозиционности, монополизация этого общественного феномена, попытка идентифицировать данное понятие через свои персоны и через свои действия. Т.е. если произнес слово «оппозиция», то дальше, будь добр, произнеси эти фамилии.

Напомню строку из Ленина: он, будучи в подполье, писал, что если мы, большевики, сумеем сделать хорошую оппозиционную царскому самодержавию большевистскую газету, то ее читать будут не только рабочие, но и царские министры. Так что такое оппозиционность и где она? Выходит, судя по Ленину, она и в среде царских министров? (Т.е. смехотворно конкретному радикалу объявлять именно самое себя носителем оппозиционности). Да, действительно, вспомним, царь отдал корону, когда узнал, что за это высказались все четыре командующих фронтами первой мировой. А сегодня? И сегодня – то же: оппозиционность официозным действиям государства, причем даже в предельно крайней степени нагревается не только в разных участках жизни общества, но и на всех без исключения этажах государственного управления (кстати, она прослеживается даже в некоторых различиях действий Медведева и Путина).

Приведу пример. Сегодня в Администрации Президента РФ родился проект реформирования Академии наук России, который фактически является проектом ее ликвидации. Это проект создания вместо нынешней РАН нескольких параллельных академий при (внимание!) Администрации Президента РФ. Но что такое Администрация Президента РФ? Это – пишущая машинка, это аппарат, не представленный в списке легитимных ветвей власти в Конституции. Недоумение предельное: как это ПРИ (!) ЖЭКе, пусть даже называемом Администрацией Президента, может быть РАН? Совсем крыша съехала! Увы, эти высоколобые инициаторы всерьез отказывают Академии наук в эффективном менеджменте, а, следовательно, надо забрать у РАН земли, здания (в частности, половину Ленинского проспекта в Москве), корабли и т.д., пусть при «эффективных менеджерах» (надо полагать – из Администрации Президента) в качестве мелких наемных работников работает весь корпус российских ученых. Для справки: Обама, когда он только что встречался с Медведевым, назвал развитие науки приоритетом номер один, он, Обама, сейчас ставит в своих аппаратах на важнейшие государственные посты не чиновников, а крупнейших ученых, и известный «план Полсона» антикризисных мер США фактически означает передачу львиной доли средств от государства именно на поддержание науки (даже не сравнить с реализованным в нашей стране планом антикризисных мер!). Т.е. в тех самых США, критиком которых я искренне являюсь, в отношении науки все делают по-умному и почему-то наоборот от того, как это делают в России. Кстати, в мировом финансировании науки США занимают 42 %, а Россия – 1,5%. Вот так-то! И ведь неймется, дальше хотят загубить. Так вот: сегодня само существование в России академической науки означает для нее сильнейшую оппозиционность государственным властям; науке, чтобы элементарно выжить, чтобы просто существовать завтра, надо быть сверхоппозиционной.

Ситуация вокруг академической науки – хотя и крупный пример, все же мелкий фрагмент современной российской действительности. Таких очень много. Поэтому само размышление на тему что есть «оппозиционность» приводит к радикальным выводам о ближайшем политическом будущем России. Это отнюдь и отнюдь не игрушки, это нечто чрезвычайно серьезное. К сожалению, нет социал-демократической партии, которая могла бы стать инициатором осмысления положения в стране в этом ключе. Нет, разумеется, в силу поразительной близорукости деятелей из того же «ЖЭКа».

Что же касается поворота судьбы Евгения Коновалова, то лично я благодарен ему за его активность в российской социал-демократии и желаю ему как-нибудь справиться с личными материальными потерями (впрочем, как справляемся все мы).