Есть мнение!

Дополнение к оценке ситуации в отчете Правления
или "Непрочитанное письмо к 13 Съезду СДПР(с)"

Дудченко В.П., член Правления СДПР(с)

Первым делом я хочу поблагодарить товарищей, справлявшихся о моем здоровье, за участие, и уверить, что, хотя сейчас я прибыть не смог, но операция прошла хорошо и через месяц — два я надеюсь вернуться в строй полностью.

Потом я должен объяснить формат этого письма. Конечно, обращаться к уже собравшемуся съезду, при этом воздержавшись от предварительного обсуждения — это не лучший способ быть услышанным, но в моем случае это лучший способ быть услышанным правильно. Я более полугода практически никак не мог участвовать в общей работе, в частности, в подготовке отчета Правления, и если бы в последний момент перед съездом я стал обращаться к единомышленникам, то фактически это было бы попыткой образовать фракцию. Фракционная деятельность у нас никогда не запрещалась, скорее почти поощрялась, поскольку мнение меньшинства часто потом становилось мнением общим, но готовить фракцию преднамеренно, до обращения ко всем товарищам, когда, может быть, никакого повода к такому действию и не появится, считаю неправильным. По той же причине (ради воздержания от фракционности) я обратился с просьбой вынести это письмо на съезд к Татьяне Пустоветовой. Все знают, что она имеет свой взгляд на развитие политических событий, отличный от изложенного мной тут, и что если она согласилась выполнить мою просьбу, то только из уважения к чужому мнению и интереса к нему — в нашем сообществе это существенно и весьма важно. Надеюсь ей (или другому, кому это поручат) будет позволено дочитать до конца.

Пусть меня простят на съезде новички, но я хочу напомнить историю. В настоящий момент СДПР — это самая старая общественно-политическая не государственная организация в стране, возникшая снизу. Если учесть работу оргкомитетов, готовивших сначала СДА, а потом и СДПР, то нам почти 20 лет, других таких нету. У нее есть одна особенность: она всегда управлялась общим коллективным разумом, то есть главной задачей вышестоящих органов было не руководство массами, как в ВКП(б), а обслуживание политической деятельности своих товарищей — то, что не мог сделать один, мы могли делать, собравшись вместе. Руководящие деятели приносили пользу, когда обслуживали этот процесс совместного мышления и выработки общих решений, конечно, принимая в нем посильное участие, но никак не определяющее. Любой формальный лидер, попытавшийся за счет своего авторитета стать лидером неформальным — дирижером и вождём — несмотря ни на какие свои заслуги довольно быстро оказывался вне наших рядов. Так было с инициатором и организатором Олегом Румянцевым, с Орловым, с Головым, да и не только с ними.

А что происходит среди наших оппонентов и политических противников? Посмотрите, на любом уровне там всё так или иначе замыкается на реально главенствующих вождей — начиная с незабвенного Ельцина и кончая какой-нибудь свежезарегистрированной под выборы партией-однодневкой. Каков срок их жизни, сколько времени такие структуры самоидентичны? Дольше всех просидел вождем Ельцин, вы помните, как к нему относились люди. Пришлось ему ставить преемника — наверху все поменялось. Вот и Путин уйдет, и неизвестно, что будет. Долго сидит Жириновский, но его ЛДПР вряд ли можно назвать общественной, скорее это что-то другое. Даже такие, согласитесь, яркие фигуры, как Горбачев или Чубайс могут консолидировать сторонников только в течении нескольких лет, рост численности каких-либо рядов достигается сейчас исключительно за счет административного ресурса. Вот еще есть Зюганов, но там тоже все понятно, и понятно не только аналитикам, но и всем простым людям. Народ у нас отнюдь не дурак, степень доверия к организациям политических поклонников тех или иных вождей, к самим вождям ко всем вместе и порознь неуклонно падает, недаром пришлось отменять порог явки и графу «против всех»!

Многими конкретными фактами, не стыкующимися с благодушными результатами социологических опросов (я не буду рассказывать, как получают эти результаты), подтверждается крах всей политической и пропагандистской системы в целом в глазах нашего населения, сознательного и вполне грамотного, вопреки мнению некоторых политиков. Причем банкротство настигло не только либералов, но и все политические структуры, так или иначе нацеленные на руководство массами и возглавляемые вождями, стремящимися увлекать людей за собой, и это вне зависимости от политической ориентации вождей и даже их личной честности. Все это происходит на фоне весьма напряженного, но никак и никем не уловляемого протестного потенциала.

Один пример. Весной, во время наиболее нашумевшего марша несогласных в Питере власти перестарались. Перекрывая демонстрантам дорогу к Смольному, куда «Другая Россия» собиралась их вести, милиционеры для гарантии перекрыли и близлежащий Невский, со всех сторон блокируя митинг рядом с местом сбора. Если бы Невский перекрыт не был, этим бы митингом все и закончилось, но наши граждане, увидев, что проспект пуст, и только цепи омоновцев на нем, по собственной инициативе и никого не спросясь в несколько минут заполнили свободное от машин пространство, обошли цепи, а где и смели их, и колонны прошли почти по всему проспекту, и на этом новом, уже большом митинге говорить начинали ораторы из горожан. Редчайший случай — номинальные организаторы мероприятия прибыли к месту события в хвосте демонстрации.

А я скажу — лидеры не любят быть в хвосте! Была у нас в 20-е годы одна присказка, объясняющая такое нежелание: разные секретари, председатели и прочие уполномоченные «не желают плестись в хвосте у масс, поскольку хотят усесться массам на шею»! Не надо недооценивать наш бывший советский народ во всех его национальностях, он не только остер на язык, но при всей своей расхлябанности, благодушестве и многотерпении он лучше «зрит в корень», поскольку далек от искусственных административно-бюрократических интересов за счет своей простой и близкой к действительности жизни. Человек — и без бумажки! — звучит гордо, и люди это знают! Знают и то, что разные государственные люди и записные вожди только бумажку видят, ими самими выданную, что они не уважают человека, приравнивают его к насекомому, к букашке — и люди платят такому вождю тою же монетой. Мне могут возразить, что народ глуп и поддерживает Путина и его политику — если бы это было так, не нужен был бы финансово дискриминационный закон о партиях и изменения в избирательных правилах. Вот в Венесуэле например, Чавес, видимо, не боится за свою судьбу, раз регистрация там не связана затратными процедурами, а государство согласно конституции обязано по заявке обслуживать выборы в политических организациях, в том числе в новых, вроде как государственный нотариус.

Это, так скажем, внешняя для нас ситуация в обществе, для нас, в силу нашей традиции, весьма благоприятная. Посмотрим теперь, как мы ее используем. Белозерцевский разбой был кризисом административным, кризисом наших отношений с властями — это была прямая схватка, серьезная внешняя атака, но она не могла непосредственно затронуть наши отношения с людьми, не меняла нашего места в обществе. Потом, когда не выдержавшие давления функционеры ушли, а многие рядовые даже и не уходили, просто была оборвана и не восстановлена связь с ними, то оставшиеся сначала на Правлении, а потом на 10 съезде вполне в соответствии с нашими традициями решили продолжать свою деятельность сообразно велению своей совести и вне зависимости от того, насколько это будет соответствовать навязываемым сверху законодательным рамкам. Это было революционное, и, можно сказать, провидческое решение, поскольку описанная выше ситуация в обществе тогда еще только намечалась. Оно избавляло нас от обязательного для всех прочих участия в зачастую бессмысленных с точки зрения населения, чисто рефлекторных политических плясках, подпитываемых всего лишь корыстью и жаждой власти. Оно позволяло дистанцироваться от провокационного экстремизма, участвовать, насколько это возможно, во всех официальных процедурах, но при этом избавляло от необходимости расценивать государство и государственную власть как единственное и незаменимое средство для достижения поставленных нами целей — люди важнее государства! Это решение развязывало нам руки — открывало дорогу к честному и ни от кого не зависимому исполнению чрезвычайно нужной, необходимой в нашем обществе функции: обслуживанию процесса выявления, выражения, и потом отстаивания чаяний основной части нашего населения, не чувствующего никакой возможности хоть как-то повлиять на принятие значимых для всей страны государственных решений.

Мне возразят — а выборы? Товарищи, вспомните 93-й год! Вы что, думаете, что если бы случилось чудо и ЦИК сплоховала бы, то ответственные лица остановились бы перед продолжением политики иными средствами? Вы думаете, что только американская администрация в состоянии взорвать два небоскреба с людьми? Я бы предостерёг от надежды на государственные технологии, имеющие критические точки, в которых легко могут быть спровоцированы силовые столкновения. Будьте реалистами! Когда доходит до дела — исход его всегда решает соотношение сил, и не иначе. Чтобы государство не безобразничало, надо, чтобы оно не имело возможности это делать, чтобы осознавшие свои общие для всех коренные интересы рядовые граждане в любой момент и на любом повороте были сильнее государства, которое есть лишь слуга и инструмент в их руках. Вот тогда можно объявить себя патриотами и государственниками — как однажды сказал Немкин: такое государство да кто ж обидит!

Эта открывшаяся тогда цель казалась мне очевидной, но не всё так просто. Задача обслуживания политических устремлений многих людей в соответствии с нашей традицией и социал-демократической идеологией даже на первом этапе — этапе их «выявления» — оказалась задачей очень сложной и трудоемкой. Даже среди активистов СДПР (не говоря уж про периферию и внешних товарищей) обслуживать процесс выявления их общего мнения было куда более тяжко, нежели пытаться просто вести их за собой. Дзарасову, который несколько лет был председателем Президиума, на Правлении это все-таки удавалось, но было видно, как тяжела эта работа. Он старый человек, уже, кажется, за 80, и ожидать, что он, благодаря своей квалификации, сумеет наладить такое выявление мнений во всей СДПР, было невозможно. Дзарасов по возрасту ушел, а потом появился сборник, посвященный 10-му съезду, в котором я с удивлением обнаружил только руководящие и программные материалы — и ни слова из той содержательной дискуссии, которая на съезде шла! Как я сейчас вижу, это был первый звоночек, которому тогда ни я, ни другие не придали значения.

Мало иметь самую наилучшую, эффективнейшую, самую высокоморальную и честную программу, надо еще обратиться к другим людям и спросить у них, а не путаешь ли ты, а на самом ли деле твои представления так ясны и чисты, что многие честные люди признают их за свои? А то ведь и перепутать недолго! Если ты мыслишь и поступаешь правильно, то твою программу (не тебя, а твой ход мыслей!) поддержат многие, кому донельзя уже надоели все безобразия, от которых они страдают каждый день. Простите, что я пишу такие банальные вещи, но похоже, что за текущими событиями мы стали забывать эту самую первую политическую азбуку — любое политическое объединение предназначено для выявления, выражения и отстаивания интересов и мнений большого количества других людей. Самая первая задача, цель и средство политика — это уважение к другим людям, к их мнению. Уважение, не позволяющее ни водить их за ручку, ни заискивать перед ними пустыми обещаниями. Сила политиков только в устойчивой добровольной поддержке этих других людей, а совсем не в бирке регистрации, не в изощренности партийных юристов, выстраивающих отношения с властью, и даже не в беззаветной вере в собственные идеалы, которые вполне могут оказаться иллюзией.

Ведь как бывает: вот Чубайс предполагал, нет, я знаю — верил искренне, как «кристаллический большевик», что намеченный им путь есть самый лучший для страны и людей. У него было, и не только среди будущих олигархов, небольшое число сторонников, которые шли за ним, — но даже и тех он не уважал, так же, как, впрочем, и другие большевики. Сейчас его влияние основано только на том, что он пока контролирует энергетику, одну из ключевых отраслей. Теперь он уже не политик, его попытки обратиться к людям имеют противоположный эффект. У нас нет под рукой какой-нибудь другой отрасли, и если мы не будем уважать тех, к кому обращаемся, судьба у нас будет хуже, чем у Чубайса.

А как у нас сейчас с уважением? Во всех наших материалах представлена окончательно правильная точка зрения. Листовки имеют вид руководящих и разъясняющих призывов. Если где-то изложена точка зрения другая, то сразу потом написано, почему она неправильная, и то, насколько мне известно, только один Маслов удостоился такой чести. Со стороны это выглядит так: вот смотрите, что мы тут для вас придумали, радуйтесь открытию нашей смелости и мудрости, а уж как мы до того дошли, то не вашего ума дело. Формально-бюрократический подход с уважением не совместим. Единственное было исключение: приложения к НСД, которые Николаю Пустоветову досталось готовить лично самому, ну так они в секретариате не залеживались! Николай Иванович ушел от нас — и теперь всё, конец?

Изощренная формализация позволила добиться феноменальных успехов в отношениях с Минюстом и судами, но она же сузила внешние связи до контактов с националистическими державными организациями, для которых тоже отдельный человек перед государством всего лишь опекаемый иждивенец, а главное — формальный подход напрочь разогнал почти весь наш старый состав. О каких президентских выборах и коалициях нам сейчас говорить? С кем о коалициях?

Вот, например, Союз Координационных Советов. Высказывалось мнение, что они лишены координации. Отнюдь! С координацией у них всё в порядке, они встречаются чаще нас и с информацией у них нет проблем, хотя они часто и не думают о регистрации. Там тоже много ярких личностей и они вполне успешно двигают дело, не слишком заморачиваясь ни чистотой рядов, поскольку все и так на виду, ни отсутствием дирижера. СКС сильно похож на первоначальную СДПР и амбиции их отнюдь не ограничиваются заменой стояков. Они могли бы быть нашими организациями, но тогда, когда они появлялись, мы были больше озабочены происками Минюста. Естественно, когда они сейчас слышат про чьи-то намерения побыть у них паровозом — они морщатся и деликатно уходят в сторону. Короче говоря, Минюст развел нас как лохов — вместо сети активных организаций мы получили регистрацию.

Еще не все потеряно. У новых самодеятельных групп большие возможности, но нет нашего опыта, они не набили себе еще тех шишек, которыми нас судьба не обделила. Если перестать считать бюрократическое соревнование с администрацией нашей основной и главной задачей, то есть шанс стать нужными людям и с пользой продвигать и развивать социал-демократические идеи, которые, я надеюсь, все-таки соответствуют народным чаяниям.

Кроме отношений с СКС есть и другие такие же горячие темы, нуждающиеся в анализе, но я и так занял слишком много времени. У меня есть простые оппортунистические предложения, основанные на необходимости безусловного уважения к людям, чьи интересы мы претендуем представлять.

Во-первых, учитывая отношение населения к формально организованным вертикальным структурам, вернуться к нашей старой практике, выросшей из неформального движения, и перестать копировать бюрократические методы госорганов.

Во-вторых, учитывая отношение населения к предпринимаемым попыткам его возглавить, вернуться, для лучшего выявления и выражения собственных интересов людей, к старой практике открытых дискуссий, понимая, что людям важны не конечные проголосованные выводы, а то, как мы к ним пришли.

Эти предложения не требуют резолюций, они требуют изменения стиля. В связи с этим я предлагаю выразить благодарность всему высшему составу СДПР, осуществлявшему текущее руководство между правлениями, и на эти места избрать новых товарищей. Отдельно я предлагаю просить Александра Митрофановича взять на себя отношения с госорганами, вместе с Андреем Лумповым у него это великолепно получается. Думаю, они справятся.

19.09.07г.